Мои голые сиськи прижались к его спине. Кожа к коже. Мои глаза расширились, а дыхание сбилось.
Мэддокс напрягся, резко вдохнув, когда мои сморщенные соски потерлись о его лопатки. Я зажмурила глаза, молча ругая себя.
— Нарушитель спокойствия, — проворчал он без всякого пыла. Мэддокс потянулся сзади и схватил меня за бедра, удерживая меня. Я любила плавать, но была ночь, и я ничего не видела. Вода была слишком темной, а океану нельзя было доверять. В этой воде может быть что угодно.
Я прильнула к Мэддоксу, уже жалея о своем подвиге.
Мэддокс усмехнулся, его спина задрожала от этого звука. Мои соски затвердели, превратившись в два ноющих кончика, но мы оба не обращали на это внимания. Я говорила себе, что мои соски реагируют только на холодный океан, а не из-за Мэддокса.
— Не будь трусихой. — Он не давал этому быть неловким.
— Придурок, — прошипела я, шлепая его по бицепсу.
Медленно я выпуталась из его спины и побрела по воде, прочь от него. Я держался на плаву на спине, глядя в темное небо.
Как это произошло…?
Как мы с Мэддоксом превратились из врагов в друзей… в лучших друзей… в это?
Что-то слизистое коснулось моих ног, и я подпрыгнула, вырываясь из своих мыслей с ужасным визгом. Мэддокс подплыл ко мне и обнял меня.
— В чем дело? — настойчиво спросил он, его руки скользили по моему голому телу в поисках повреждений.
Что бы это ни было, оно снова скользнуло по моей ноге, и я вздрогнула.
— Что-то только что тронуло меня!
Я обвила ногами его талию, вглядываясь в воду, словно могла что-то увидеть, но было слишком темно.
Мэддокс погладил меня по спине.
— Это может быть просто рыба, Лила.
— Эм, я хочу выйти. Сейчас.
Мои бедра сжались вокруг его талии, и тогда я поняла…
Ебать.
Глаза Мэддокса потемнели, как будто он только что понял то же самое. Мое ядро было расположено прямо над его членом, тонкие слои нашего нижнего белья были единственным барьером между нами. Грудь к груди, бедра к бедрам, кожа к коже.
Мои легкие сжались, и я забыла, как дышать. Мои руки обвились вокруг его плеч.
Время остановилось, и мир остановился.
Выражение его лица было чем-то, чего я никогда раньше не видела, и мне хотелось бы знать, о чем он думает. Его челюсть тикала, мышцы подергивались. Его зрачки были расширены и темны, а голубые глаза бурлили непроницаемыми эмоциями. Мы смотрели друг на друга слишком долго, чтобы быть просто друзьями.
— Лила, — прохрипел он. Его голова склонилась к моей, его дыхание окутало мои губы.
Я видела это в его глазах; Мэддокс собирался поцеловать меня.
Нет, не надо.
Да, пожалуйста.
Его губы приоткрылись, пленяя меня. Он прижал меня ближе к себе.
Мое сердце забилось, а желудок скрутило, внутри бушевали бабочки. Я чувствовала его твердость между своими бедрами. Мэддокс, конечно, не остался равнодушным. Ведь он был парнем. Его член дернулся, прижимаясь к моей киске сквозь слои. Мне было жарко, мое ядро превратилось в расплавленную лаву, и мне было больно.
Ему просто нужно было сдвинуть мои трусики в сторону и вонзиться в меня.
Он мог бы…
Я была открыта для него; мои бедра были раскинуты вокруг его бедер.
Словно не в силах остановиться, он качнулся в меня, слегка надавливая на мою киску.
С моих губ сорвался тихий всхлип, и мои глаза закрылись.
Тут-то он и сорвался.
Мэддокс грубо оторвался, вода вокруг нас резко запульсировала. Он выскользнул из моих объятий, заставив мои ноги упасть с его талии.
— Холодно. Мы должны выйти, — сказал он хриплым голосом. Казалось, он проглатывает слова и с трудом говорит.
Моя грудь треснула, и жгучая боль пронзила мое тело, когда Мэддокс уплыл от меня, не сказав больше ни слова.
Чувствуя себя более одинокой, чем когда-либо, я нырнула под воду с головой и снова вынырнула, чтобы подышать воздухом, надеясь, что холод ослабит жар моего тела и прояснит мой разум.
Это не сработало.
Я медленно выбралась из воды. Мэддокс сидел на песке, все еще полуголый, спиной ко мне. Мое горло перехватило от эмоций, которые я не могла объяснить, и я уселась с ним на песок. Спина к спине, лицом в разные стороны. Я смотрела на волны, позволяя им успокоить мое кровоточащее сердце.
Через некоторое время наше дыхание выровнялось, наши тела больше не были мокрыми от купания нагишом. Мэддокс прочистил горло. Я повернула голову в сторону, держа наши спины прижатыми друг к другу. В поле зрения появилась его рука.
Он показывал мне свой мизинец.
Боже, Мэддокс.
Непролитые слезы затуманили мое зрение.
— Друзья? — спросил он низким голосом.
Я обхватила его своим мизинцем.
— Друзья.
Мы оба солгали себе, но так было лучше. Это должно было быть.
***
Мэддокс
Низкий стон вырвался у меня прежде, чем я смог остановиться. Схватив подушку, я накрыл ею лицо, а моя рука потянулась к члену. Это было так неправильно; я не должен хотеть ее. Не так. Никогда.
Так. Блядь. Неправильно.
Прошлой ночью наши тела прижались друг к другу в воде под ночным небом — я чуть не потерял контроль. Я почти трахнул ее, прямо там.
И на мгновение я подумал, что Лила собирается позволить мне.
Мы оба приближались к чему-то опасному, и я не знал, как остановиться.
Потому что я мог думать только о ее губах — о том, как они расходятся, когда она произносит мое имя; ее глаза — как они темнеют, когда она смотрит на меня. Ее гладкая шея — так, как мне хотелось укусить ее мягкую плоть и оставить на ней свои следы. Ее руки… как я задавался вопросом, как они будут ощущаться вокруг моего члена. Ее чертовы сиськи, маленькие и задорные, идеально подходят для моих рук. Она была создана для меня.
Бляяядь.
Я сжал свой член ладонью, сжимая его у основания, прежде чем накачать всю длину кулаком.
Она была в комнате, смежной с моей. Стены были такими тонкими, что она наверняка могла слышать, как я дрочу. Но я не мог остановиться. Я пытался, черт побери. Я пытался.
Мне было тяжело, больно и… я хотел ее. Больше, чем я когда-либо хотел чего-либо в своей жизни.
Я вздрогнул, представив, как засовываю два пальца в ее сладкую киску. Она сжималась вокруг меня, стонала, и я вырывался, дразня ее, пока она не начала корчиться от желания, прежде чем засунуть те же два пальца ей в рот и потребовать, чтобы она попробовала себя.
Такие грязные, грязные мысли.
Из меня полились рваные, гортанные стоны, и я заглушил их подушкой. Я дрочил свой член кулаком, злясь на то, что чувствую, но переполненный такой сильной потребностью, что не мог заставить себя остановиться. Мышцы моих бедер напряглись, мой член стал тяжелым и набухшим в моей ладони, когда я приблизился к своему освобождению.
Так. Блядь. Неправильно.
Так. Блядь. Правильно.
Толстые потоки спермы брызнули на мой живот и покрыли мою ладонь, когда я кончил, струя за густой струей, и я продолжал сжимать свой член, накачивая его, пока мое тело не дернулось, и с моих губ не сорвался рваный, задыхающийся стон.
— Лила.
ГЛАВА 36
Лила
Непонятное давление между нами становилось все труднее игнорировать. Через месяц после нашего пребывания в Калифорнии, которое было напряженным и неловким, ситуация между мной и Мэддоксом оставалась прежней.
Мэддокс стал жестким, и расстояние между нами увеличивалось.
Я хотела бы найти способ все исправить, но было ясно, что назад дороги нет, как бы ни хотел один из нас.
Я сидела на диване, уставившись в телевизор, хотя на самом деле я не смотрела на экран, когда Мэддокс вошел в мою квартиру. У него было пустое выражение лица, а в руке он держал лист бумаги. В последний раз мы виделись два дня назад, после последних экзаменов. Этот семестр был официально закончен.
— Мы едем в Париж, — объявил он. — Я и ты.
Я и ты. Я чуть не рассмеялась, холодным, лишенным юмора смехом. Раньше это было мило, когда мы так говорили, но теперь это причиняло боль.