— Ты кто такой? — спросил он, тыча в Олега пальцем.
— А я сейчас скажу!
— Кто ты такой, чтобы спать с этой женщиной? — Игонин ткнул пальцем в Лизу, которая медленно поднималась с дивана, оправляя платье. — Она — все, а ты — никто!
— А ты кто? — Олег почувствовал, что силы возвращаются к нему, и до хруста сжал кулаки.
— Она все равно будет моей!
Голос у Игонина сорвался, он «дал петуха», только вот Олега это ничуть не развеселило. А Лизу — тем более.
— Убей его, — тихо сказала она.
Олег кивнул, шагнул к подлецу, но тот ударил первым. Два удара, и оба в голову. Олег увернулся от одного, пропустил мимо себя другой. Было время, когда он всерьез занимался боксом. И насильник должен был в этом убедиться.
С левой Олег ударил несильно, но точно в подбородок. И тут же рубанул правой — с размаха и не касаясь руки, которой Игонин пытался закрыться. И тут же короткий прямо в корпус. А когда подлец согнулся, подставляя под ногу свою наглую рожу, подпрыгнул и нанизал ее на коленку. Игонин упал, но тут же поднялся. Бросился к двери, но его повело в сторону, и он оказался в углу.
— Все, все, не надо! — воскликнул он, одну руку протягивая к Олегу, чтобы тот не смог его ударить, а другой размазывая кровь под носом.
Вытянутая рука Олега и взбесила. Правой он оттолкнул ее, а левой провел боковой в челюсть. Игонин упал, повернулся на бок и закрыл лицо руками.
— Ничтожество! — выкрикнула Лиза.
Олег не стал ждать, когда Игонин поднимется и уйдет. Схватил его за руки, вытащил в прихожую, открыл дверь. И спустил с лестницы.
— Еще раз увижу, убью! — заорал он, швырнув ему вслед пальто.
В это время открылась соседняя дверь, и за порог выглянула тетя Рина, экзальтированная особа с кремовой маской на лице и в халате гейши.
— Это я не вам! — поворачиваясь к ней, сказал Олег.
И тут же запустил в Игонина туфлей, которую подала ему Лиза. Сразу же в ход пошел и парный башмак.
Тетю Рину распирало от любопытства, она не удержалась, вышла на лестничную площадку, глянула на Игонина, который лихорадочно обувался. А Олег закрыл дверь и пристально посмотрел на Лизу.
— Ты же видел, я не хотела! — мотнула она головой.
— Да, но как он сюда попал?
— Мне позвонили с работы, я вернулась домой. Открываю дверь, и тут вдруг он… — Лиза протянула руки к Олегу, чтобы остановить его, даже глаза закрыла, призывая к спокойствию и его, и себя. — Так! Давай начнем с того, что я перед тобой не виновата. И дядю твоего к себе не заманивала.
— А он пришел.
— И сошел с ума… Я не думала, что он может быть таким. Хотя нет, думала, наверное, поэтому и отказалась работать с ним.
— Он звонил отцу, спрашивал, где я.
— Он следит за нами. Постоянно за нами следит, — кивнула Лиза. — Он больной… самый настоящий маньяк…
— Больше не сунется. — Олег улыбнулся, вспомнив, как спустил дядю Марка с лестницы.
— Не знаю, — усомнилась Лиза.
— Предлагаешь его убить?
— Я предлагаю? — вскинулась она.
— Ты так сказала.
— Это сгоряча. А тебе спасибо… За все спасибо… — Лиза нежно улыбнулась Олегу, подошла, обняла, прижалась к нему и дрогнувшим голосом спросила:
— Ты же меня не бросишь?
— За что?
— Со мной у тебя одни неприятности…
— Переживем!
Олег провел рукой по ее спине, нащупал молнию на ее платье, легонько надавил на замок. А когда Лиза покорно кивнула, соглашаясь раздеться, самодовольно улыбнулся. Лиза — это женщина, из-за которой сходят с ума. И которую все хотят. Но спать она будет только с ним. А остальные пусть облизываются, пока им языки не повырывали.
Интернет не просто вплелся в жизнь, он запустил свои щупальца под погоны, под фуражки. Даже полковник Шишов, которому за пятьдесят, признает его важность. Он не постеснялся прокрутить перед подчиненными ролик с ютуба, показал, как Никита бодается с «кошачьим» блогером и его худосочной подружкой.
— Значит, полиция не бездействует? — спросил Шишов, огладив рукой свои седины, в которые намертво впечатался след от фуражки.
— Это сарказм или просто юмор? — не удержался Никита.
В кабинете у начальника оперативно-разыскной части светло, тепло, комфортно, только вот он чувствовал себя неуютно. Плетнев сидит с каменным лицом, а Мотыгин откровенно скалится.
— Почему сарказм? Ритуальные убийства животных — вещь серьезная.