Вудроу вздохнул.
Надо ли мне подойти к ней? Или остаться в машине и дать ей побыть одной?
Он увидел, как Элизабет уронила голову на грудь, плечи ее сгорбились, И тогда он рывком открыл дверь.
Всего пять шагов — и Вудроу склонился над ней, положив руку ей на плечо. Он не сказал ей ничего, лишь бережно сжал ее плечо, молча желая отдать ей то, что в достатке было у него, — свою силу.
Через несколько секунд Элизабет глубоко вздохнула, подняла голову и взглянула на небо.
— Боже, я ненавижу это! — сказала она сдавленным голосом. — Я имела дело со смертью сотни раз, и даже как доктор несколько раз ее побеждала, но я никогда этого не пойму. Никогда!
Вудроу утешающее сжал ее плечо.
— Я думаю, никто не поймет.
— Это несправедливо, — произнесла Элизабет, устремив взгляд на могилу. - Она была такой молодой! У нее все было впереди. — Она взглянула на него, и на ресницах ее, как бриллианты в солнечном свете, блеснули слезы. — А вы теряли кого-нибудь, кто был близок вам, Вудроу?
Он не хотел об этом говорить. Он много сил затратил на то, чтобы не поддаваться боли утраты. Нахмурившись, он взял Элизабет за руку и потянул к себе, поднимая на ноги.
— Мало кому удается прожить без потерь.
Она повернулась, взглянув на могилу, и голова ее поникла,
— Я всех потеряла. Отец умер, когда я была еще ребенком. Матери не стало пять лет назад. Рене приезжала домой на ее похороны. Это был последний раз, когда я ее видела.
— И вы не поговорили серьезно? — спросил Вудроу, затем покачал головой. — Простите, это меня не касается.
Элизабет мягко улыбнулась.
— Да нет, все в порядке. Да, мы поговорили. Но, знаете, в последнее время, если мы находились в одной комнате более пяти минут, мы тут же начинали спорить. — Ее взгляд устремился мимо него, словно обращаясь в прошлое. — Мы были очень разными. Я всегда была старательной, целеустремленной. С самого детства я мечтала стать доктором. А Рене хотела...
Она замолчала, и Вудроу спросил ее:
— Чего?
Элизабет снова взглянула на него, затем с печальной улыбкой произнесла:
— Не знаю. Всего, я думаю. Рене была очень красивой и... испорченной. — Отняв у него свою руку, она опустила глаза, будто стыдясь плохо говорить о своей умершей сестре. — Я знаю, это звучит жестоко, особенно если учитывать, что она... ушла. Но это правда. И самое печальное: я помогла ее испортить.
Вудроу не хотел испытывать к Элизабет жалость, он вообще не хотел испытывать к ней никаких чувств, но он не мог равнодушно смотреть на то, как она укоряет себя за события, которые были ей совершенно не подвластны. Ее необходимо отвлечь, понял он, переключить внимание на что-нибудь простое и занимательное.
— Вы когда-нибудь ходили на рыбалку?
Элизабет заморгала, смущенная неожиданной сменой темы.
— Что?
— На рыбалку, — повторил Вудроу. — Давно я не ел жареного сома! Я знаю отличное местечко, где можно поймать пару штук.
Элизабет брезгливо сморщила нос, когда из коробки, поставленной между нею и Вудроу, донесся запах куриных потрохов. Она никогда в жизни не ходила на рыбалку, и ей совсем не хотелось идти.
Но она не могла отказаться от предложения Вудроу, особенно после того, что он для нее сделал.
Решив быть примерной ученицей, Элизабет расстегнула верхнюю пуговицу на рубашке и засучила рукава до локтей. Взглянув на мерзкую приманку, она почувствовала легкую тошноту. Преодолев отвращение, она спросила:
— Это действительно необходимо нацеплять на крючок?
Вудроу занимался своей удочкой.
— Да, если вы хотите поймать рыбу. — Он взглянул на нее. — И помните, вы должны проткнуть наживку два раза, как я вам показывал, иначе она сразу же, как только вы забросите удочку, соскользнет с крючка.
Закрыв глаза, Элизабет засунула руку в коробку, затем отдернула ее обратно.
— Я не могу, — жалобно промолвила она.
Вудроу посмотрел на нее и нахмурился, увидев ее несчастное лицо. Покачав головой, он зажал свою удочку между коленей и потянулся к ее крючку.
— Неженка, — пробормотал он.
Элизабет отвернулась, не в силах смотреть, как он насаживает наживку.
- Вот, — сказал Вудроу, закончив дело. — Может, мне и удочку закидывать вместо вас?
Решив показать, что она не «неженка», Элизабет широко размахнулась удочкой.