Однако Вудроу так и не понял, означает ли это, что она даст согласие на опекунство.
Вздохнув, он широко распахнул дверь и жестом пригласил ее проследовать за ним в дом.
— Мы пришли, — громко провозгласил он.
Из двери кабинета вышел Эйс. Он выглядел так, будто не спал много дней, — с покрасневшими глазами, с двухдневной щетиной на подбородке. Он направился к ним и, подойдя, протянул руку Элизабет.
— Эйс Таннер, — произнес он и оглянулся назад. — А это, — он обнял за талию свою жену и притянул ее к себе, — моя жена Мэгги.
Элизабет пожала сначала руку Эйсу, затем — Мэгги. Лицо ее будто окаменело и превратилось в маску.
— Элизабет Монтгомери. Очень рада с вами познакомиться.
Мэгги, сжав губы, кивнула и ничего не сказала. Вудроу не понимал, что это с ней. Его невестка всегда была ласкова, как щенок, и болтлива, как сорока, но этим утром она казалась невероятно замкнутой, даже какой-то раздраженной.
Эйс сделал рукой пригласительный жест.
— Давайте пройдем в гостиную, там говорить будет гораздо удобней.
Элизабет пошла первая. Мэгги медленно последовала за ней. Вудроу направился за ними, сперва вопросительно взглянув на Эйса. Эйс дернул плечом и, прежде чем пойти в гостиную, тихо сказал: «Позже».
— Мэгги испекла пирожки, — проговорил Эйс, — а еще есть кофе.
Вудроу плюхнулся на диван рядом с докторшей и погладил себя по животу.
— Разве я когда-нибудь отказывался от стряпни Мэгги?
Эйс повернулся к Элизабет.
— А вы?
Поставив сумочку на колени, она нервно теребила в руках ее ремень.
— Нет, спасибо, — вежливо отказалась она.
— Вы уверены? — спросил Эйс. — Мэгги делает очень вкусные пирожки.
— Я не сомневаюсь, что они превосходные, но я на самом деле ничего не хочу, спасибо,
Эйс дернул плечом.
— Как скажете. — Он направился к двери, но Мэгги его опередила.
— Я принесу Вудроу тарелку, — обратилась она к Эйсу и вылетела из комнаты.
Едва сдержав вздох, Эйс уселся в стоящее напротив дивана кресло и натянуто улыбнулся.
- Как вы доехали из Далласа?
Дожидаясь ответа Элизабет, Вудроу взглянул на нее, но, ничего не услышав, проговорил:
- Прекрасно. Мы приехали в «Таннер-Кроссинг» перед рассветом, поэтому остановились в моем доме. Мы немного вздремнули, прежде чем прийти сюда.
Эйс кивнул, не зная, что сказать, чтобы нарушить неловкое молчание.
Элизабет пришла ему на выручку:
- Мне бы хотелось увидеть мою племянницу, если вы не возражаете.
- Она все еще спит. Я думаю, нам придется немного подождать.
Вудроу, взглянув на плотно сжавшиеся губы Элизабет, тотчас же понял: она не хочет ждать. Тем не менее она кивнула в знак согласия.
Мэгги вернулась с подносом и поставила его на кофейный столик перед Вудроу.
- Ты ведь любишь черный кофе, Вудроу? — она передала ему чашку с кофе, затем тарелку с двумя пирожками.
Он, расположив тарелку на своем колене, откусил пирожок, закрыл глаза и блаженно застонал.
- Черт возьми, Мэгги, если бы ты уже не была замужем, я опустился бы на колено и немедленно сделал бы тебе предложение.
- Ты — предложение? — повторила она и рассмеялась, садясь рядом с Эйсом. — Разве ты не убежденный холостяк?
Вудроу отхлебнул кофе, затем провел рукой по губам.
- Да. Но любой мужчина был бы дураком, если бы упустил такую женщину.
Эйс жестом собственника положил руку па колено Мэгги.
- Извини, брат, она уже занята.
Элизабет кашлянула, привлекая к себе внимание.
- Вудроу не рассказал мне, как умерла Рене. - Она взглянула на Мэгги, адресуя вопрос к ней. -Он сказал, вы знаете.
- Преэклампсия.
- Токсемия, — задумчиво повторила Элизабет, затем нахмурилась. - Я думаю, ее гинеколог должен был заранее распознать симптомы и принять соответствующие меры.
Мэгги пожала плечами, она чувствовала себя очень неуютно.
- Наверное, должен был, если бы Стар регулярно его посещала. Как сказал мне доктор, она показалась ему только один раз — а именно когда обнаружила свою беременность — и больше не приходила на консультации.
Внимание всех взрослых привлек плач младенца.
Мэгги встала.
- Это Лаура. Я принесу ее.
Элизабет тоже поднялась и остановила Мэгги за руку.
- Можно я? - спросила она, затем добавила: - Пожалуйста!
Мэгги открыла рот, собираясь возразить, но промолчала. Она снова села на свой стул и сказала: — Детская — третья дверь налево.
Элизабет пошла на звук детского плача, считая про себя двери. Возле третьей она остановилась, глубоко, вздохнула и вошла внутрь.
Ее приветливо встретил солнечный свет, льющийся из высоких окон. Большие подушки в бело- розовых наволочках, положенные по бокам детской кроватки, загораживали собой ребенка. Ее племянница лежала совсем рядом, но Элизабет отпрянула назад, боясь сделать шаг.
Похожа ли малышка на Рене? Интересно, у нее такие же льняные кудри? Гипнотические голубые глаза? Тонкие черты лица? Сможет ли она, Элизабет, вынести это, если малышка действительно похожа на Рене?
Крик ребенка становился все сильнее, и Элизабет сделала робкий шаг вперед. Еще один — и над огромными подушками, сердито рассекая воздух, показался крошечный кулачок. Еще один шаг — и она полностью увидела ребенка. В груди се защемило. Моя племянница, подумала Элизабет, судорожно глотая воздух. Она сделала последний шаг и, опершись на перильца кроватки, пристально всмотрелась в девочку.
Ангелочек — это единственное, что Элизабет подумала. И хотя лицо ребенка было красным от гнева и слезы текли по щекам, Элизабет была уверена, что смотрит в лицо ангелу.
Плач становился все сильнее.
Элизабет, с трудом разжав пальцы, вцепившиеся в перильца мертвой хваткой, взяла малышку. Она подняла ее бережно и села в стоявшее возле окна кресло-качалку. Такая крошка, подумала Элизабет. Она погладила пальцем щеку девочки, и малышка сразу перестала плакать, уставившись на нее. В потрясающих голубых глазах поблескивали капельки слез.
О боже, подумала Элизабет, и слезы подступили к ее горлу. Рене. Точная копия Рене в детстве. Те же глаза, те же светлые вьющиеся волосы. Слеза скатилась по ее щеке и упала па тонкую распашонку малышки.
О, Рене, молча вскричала Элизабет, когда плотина самообладания рухнула и хлынул поток эмоций. Зачем ты умерла?