Несколько раз звонили родители Милы, но трубку она не брала. Людмила общалась только с Беллой, та тоже заметила, что с невесткой творится что-то неладное. Белка беспокоилась и звонила мне, успокоить ее ничем не мог.
Мы с Марком успели сдружиться. Пришлось сбрить бороду и волосы, чтобы он их не дергал, а то тянет все в рот, не успеваешь отнять. Мила собиралась гулять с малышом, я решил к ним присоединиться. Апатия не мешала ей быть хорошей мамой.
Мила катила коляску, я шел рядом. Впереди блеснули фары машины, мы сошли на обочину.
— Это родители, — равнодушно произнесла Мила, узнав, скорее всего автомобиль и номер. — Как они узнали, где меня искать?
Глава 17
Мила
Я словно умерла внутри. Сломалась. Не выдержала. Душа покинула тело, осталась оболочка. Мне кажется, я продолжала существовать только для того, чтобы мой сын не остался один. Я обнимала Марка, прижимала к себе… Любила. Но пустота внутри меня не становилась меньше. Она, будто засасывала меня в темную воронку. Все действия выполнялись автоматически. Меня перестало смущать присутствие Емельянова.
Выходить из дома я не хотела, но Марку нужны были прогулки на свежем воздухе. Поэтому я каждый раз заставляла себя вставать, одеваться и идти с ребенком на улицу. Увидев автомобиль родителей, я никак не отреагировала. Что-то шевельнулось в душе… неприятное. Я закрылась. Так было легче. Мне не хотелось их видеть, слышать. Я не желала с ними общаться.
Машина остановилась возле нас. Первой из салона вышла мама.
— Людочка, здравствуй, родная. Мы приехали за тобой. — она подошла ко мне, обняла. Захотелось отступить. Мне было неприятное, что меня касаются ее руки. Я заметила, что мама бросила недовольный взгляд на Емельянова. Знала бы родительница, как ему плевать на ее мнение. — Люда, давай я погуляю с Марком, а ты иди, собирай вещи. — продолжила мама.
Я не хотела оставлять с ними Марка. Я никому не доверю сына. Только Белле. И как не странно, Максиму. Только что поймала себя на этой мысли. Посмотрела на него, заметила, как внимательно он сканирует моих родителей.
— Я с вами не поеду, — заявила им, развернула одной рукой коляску, другая все еще оставалась в гипсе, и покатила ее в сторону дома.
— Это что за заявление? — раздался сзади грозный голос отца. Внутри меня все оборвалось. Если я сейчас же не извинюсь, он ударит меня. Тело покрылось холодным потом, сердце бешено застучало в груди.
— Мила, — я дернулась, когда меня за локоть взял Емельянов. — Посмотри на меня, — тихим успокаивающим голосом заговорил он со мной. — Я рядом, не забывай. Никто тебя не обидит.
— Люда, ты слышишь, мы за тобой приехали. — я смотрела в глаза Макса и страх стал отступать. Я черпала в их глубине силу. Он не позволит меня ударить.
— Не будем разговаривать на улице. Надеюсь, твой друг пригласит нас в дом? — мама постаралась сгладить напряжение.
— Ее друг приглашает вас в гости, — выделил Макс слово «друг» интонацией: — но очень рекомендует не забывать, как стоит себя вести в гостях. — родителей ошарашило, они возмущенно переглянулись.
— Молодой человек, — заговорил отец. Я знала этот властный тон, раньше он меня раздражал, а сейчас заставлял волоски на теле подниматься дыбом. — Послушаете меня внимательно…
— Вы вроде напросились в гости? Или продолжим разговор здесь? — отца мало кто мог так дерзко оборвать. Я почувствовала какой-то прилив тепла в области груди, но выразить свои чувства не смогла.
Емельянов взял коляску с Марком и покатил ее вперед. Я шла рядом. Родителям ничего не оставалось, как сесть в машину и следовать за нами.
— Мила, что происходит? — я мотнула головой. — Я хочу понять, чтобы действовать в твоих интересах. — Отец поднимал на тебя руку? — я мотнула головой отрицая этот факт, подумав немного, произнесла:
— Только пощечины. Я была непослушной и своевольной. — зачем-то добавила. Я так никогда не считала, это твердили мне родители.
— Ты хочешь уехать с ними? — заметила, что голос Емельянова звучит напряженно.
— Нет. Я здесь дождусь возвращения Беллы.
— Мила, они знали, что муж тебя бьет? — не хотела это обсуждать. Поднимать руку Степа стал только после побега Беллы. До этого он кричал, замахивался, оскорблял. Я рассказывала обо всем этом родителям, но они ничего в этом страшного не увидели. Мне нужно выказывать мужу уважение, во всем его слушаться и тогда он будет добр. Я не должна была ему перечить. Защиты от них я никогда не видела. Почему-то я не сомневалась, что в происшедшем они обвинят меня. Они же видят следы побоев на лице. Да, они почти сошли, но они есть! Гипс на руке не сняли. А они даже не спросили, как я себя чувствую…
Глава 18
Гризли
Я сразу догнал зачем они пожаловали. Адрес я следователю оставлял, наверняка тот поделился с адвокатами Левина. О родителях Милы я имел представление, до этой встречи оно было смутным, а вот теперь картина стала отчетливее проявляться.
Чех дал мне ознакомиться с досье на Левина. Там был пункт, который меня очень сильно заинтересовал: «Общается с родителями жены, выказывает им уважение, оказывает разного рода поддержку. Характеризуется с их слов только положительно».
Неужели продали? Материальное благополучие важнее ребенка?
Положительно!.. Матерных слов не хватит, чтобы выразить свои чувства.
Хотелось мне сказать им пару ласковых вслух, но пока воздержусь. Понаблюдаю. Из этой ситуации я старался извлекать плюсы. Первым было то, что Мила хоть немного стала реагировать на раздражители. Конечно, плохо, что этими раздражителями являлись самые родные люди. Второй момент — Мила даже не заметила, что отходя от родителей, пряталась за мной. Начинает верить, пусть и на подсознательном уровне.
Марк уснул, пока мы катили коляску к дому.
— Я его положу в кроватку, а ты иди чайник ставь. — тихонько, чтобы не потревожить сон, вытащил малыша из коляски. За спиной громко хлопнула дверь машины. Ребенок у меня на руках вздрогнул, но не проснулся. Я пожелал, чтобы их Mazdа где-нибудь заглохла и больше не завелась. Пешком пусть ходят, в их возрасте это очень полезно!
Спускаюсь по лестнице вниз. Стараюсь ступать бесшумно. Чех меня и Алмаза учил некоторым тонкостям своего дела, правда, тогда мы не знали, чем он занимается. Мне хочется понять, зачем приехали родители Милы? При мне они говорить не хотят, а я не желаю, чтобы они сюда дорожку прокатали в надежде, что меня не будет рядом.
Останавливаюсь у проема кухни, прислоняюсь тихонько к стене, складываю руки на груди и слушаю:
— Я не вернусь к вам.
— Мила, не перечь нам. Ты сейчас же соберешь вещи и вернешься с нами домой! — пробасил ее отец.
— Дочка, мы тебя так не воспитывали! Ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны?
— Ты о чем, мама? — мне тоже интересно послушать.
— Сбежала и живешь с каким-то мужчиной. Позор! — моралистка хренова. — У тебя в семье неприятности, их нужно решать. Что скажут люди?
— Конечно, главное, что скажут люди! — Мила вспылила, а я улыбнулся.
— Не смей так разговаривать с родителями! — прогрохотал на весь дом голос отца. — Ты будешь слушаться! Словно потаскуха сбежала из семьи! — этого я уже не мог стерпеть. Вошел в кухню и увидел, что он приближается к дочери.
— Только попробуйте к ней прикоснуться, — холодно произнес, закрывая дверь. Мужик опешил. — И тон свой смените. Или придется смириться, что это ваша последняя встреча с дочерью. — предупредил жестко.
— У тебя еще молоко на губах не обсохло, чтобы так со мной разговаривать! — Это ты избил моего зятя! — тряс он перед моим лицом указательным пальцем. — По тебе тюрьма плачет!