— Щас принесу.
Ян сам поит меня, после того как я проливаю половину на пол, пытаясь храбриться и делать все со мной.
— Ты не в том положении, чтобы выпендриваться, — бросает со сдвинутыми к переносице бровями и берет телефон со столика, чтобы кому-то позвонить.
На полу в метре от меня валяется что-то странное. Тяну руку, чтобы поближе рассмотреть, кажется, рубашку, и прихожу в ужас от ее вида.
Она вся в крови.
Ткань успела огрубеть от засохших бурых пятен, вблизи ряда пуговиц странная ровная линия. Поскольку мой мозг сейчас работает очень и очень заторможено, я не сразу понимаю, что она оставлена скорее всего ножом.
— Любопытная какая, — сверху раздается смешок, и Ян забирает у меня рубашку.
Молча я зацепляю пальцами край его черной футболки и пытаюсь задрать ее.
— Эй, чудо, я не буду устраивать стриптиз, потому что ты уснешь в середине процесса. Да и денег у тебя нет, на халяву не работаю.
— Покажи… — хриплю, предпринимая еще одну попытку.
— Ручки свои шаловливые попридержи, — он с нежностью перехватывает мои ладони и присаживается на корточки рядом с диваном. Морщится, но тут же берет себя в руки. — Ты как вообще?
— Ничего не понимаю.
— Я бы удивился скорее обратному.
Мы смотрим друг другу в глаза, и в какой-то момент у меня по щекам начинают катиться слезы.
Если бы Яна там не было, если бы он не захотел сегодня посетить клуб, если бы мы разминулись хотя бы на минуту…
Глава 7
Я опять оказываюсь на кровати, только на этот раз под одеялом у меня толстовка Яна.
— А почему я проснулась раздетой? — вкрадчиво интересуюсь, пока Костров разглядывает покачивающуюся на системе иглу, которую я выдернула.
— Потому что мне ночью приспичило, а ты не могла сопротивляться, — абсолютно ровно отвечает, поглядывая на мою руку.
Шутит, ясно.
— Даже не думай, — я отползаю подальше и прячусь под одеялом от покушения на мои вены. — Там осталось немного, я выживу без этих двадцати миллилитров.
— Ты обблевала асфальт перед клубом, мою тачку и заодно себя. Раздел я тебя, потому что воняло.
— А не одел, потому что?..
— Брыкалась как ненормальная. Я только одну руку вдену, возьмусь за вторую, так ты уже все стаскиваешь. Потом уснула, вырубилась просто в один момент. Ну я не стал будить.
— Кто мне поставил капельницу?
— Частная скорая для нарколыг. Анализы, кстати, должны скоро на почту прийти. Но там и так все понятно, накачали тебя какой-то дурью, с дозой, правда, переборщили конкретно.
— Что у тебя под футболкой, Ян? — я очень волнуюсь за него. На рубашке было столько крови…
— Пресс. Уже забыла? — поворачивается ко мне и оскаливается, ставит одно колено на матрас. — Женщина, вы меня удивляете. Ночью чуть ангелочков не увидела, а сейчас уже на мою честь покушается, раздеть хочет. Харассмент, Агата, харассмент.
— Сам ты…харассмент, — дую губы, сложив ладони поверх одеяла.
— Ути, боже мой, какая милая девочка, — произносит все это таким писклявым голосом, что у меня не получается сдержаться.
Я смеюсь, разглядывая его на этот раз внимательнее. Напрочь сбитые костяшки и наливающийся синяк возле правой скулы… Но это мелочи по сравнению с тем, что Ян от меня прячет.
— Свяжу тебя сейчас, — Костров шлепает по моей ладони, когда я опять пытаюсь заглянуть ему под футболку.
— Покажи, — произношу с нажимом.
— А член тебе не показать? — фыркает Ян свысока. — Давай я сам буду разбираться со своими проблемами.
— Они появились у тебя из-за меня. Как, думаешь, я буду себя чувствовать, если что-нибудь случится?
— Да уж явно не хуже, чем в данный момент. Такая красотка, что хоть прямо сейчас на обложку. На обложку буклета клиники по лечению зависимостей. Отличный пример «до», даже гримировать не надо. Синяки такие натуральные.
— Чего вот ты издеваешься? — тяну специально тихим голосом, чтобы Яну стало совестно. — Глумиться над больным человеком — портить себе карму. А она у тебя и так не очень чистая…
— Че это?
— Образ жизни не особо праведный ведешь, — бурчу в ответ и снова отползаю, потому что Ян падает рядом со мной.
Он морщится и прижимает ладонь к тому самому месту чуть пониже ребер, втягивает воздух с шумом, но на меня все равно косится, настораживаясь при каждом моем движении. Не хочет все-таки, чтобы я видела порез, который он получил благодаря мне.
— Ты ведь что-то сделал с ними, да? — выговариваю тихим голосом, боясь услышать ответ.
— С кем?
— С теми уродами… И, знаешь, мне кажется, что это все началось с чашки кофе, которую мне принесла Вита. Именно после нее я начала чувствовать себя странно…
— У тебя галлюцинации, детка. Ты всего лишь переутомилась.
— А вещества как попали в мой организм? — прищуриваюсь, сосредоточив внимание на невозмутимом лице Яна.
— Мистика какая-то, да?
— Значит, не расскажешь мне ничего?
— Плачу тебе той же монетой. Почему не сказала, что этот мудачина к тебе приставал?
Я закусываю губу, испытывая дикое чувство стыда. Возможно, расскажи я действительно Кострову о Паше, ничего этого не случилось бы.
Кажется, этот разговор отнял у меня слишком много сил. Сползаю по подушке, чтобы на ней очутилась голова и трусь носом об ее угол, прогоняя щекотку.
— Хотелось самой разобраться. И я не думала, что за банальный выговор мужчина может решить отомстить женщине именно таким способом. Он меня подпоил, а дальше уже…
Ян тихо матерится, проводя ладонью по лицу.
— Подпоил? Он тебе вбухал слоновью дозу, а эти мрази добавили еще. Знаешь, что они должны были сделать с тобой?
— Они? В смысле, они были с Пашей?..
— Хуяшей, блядь. Он их и нанял, дружки какие-то его. А задача была пустить тебя по кругу и заснять все это в мельчайших подробностях. Этот мудозвон наркоту в клубе толкал. Записью хотел убить сразу нескольких зайцев — отомстить за наезд и пригреть к рукам компромат на тебя, чтобы и дальше барыжить дурью.
— Но я ведь могла бы пойти в полицию… — руки холодеют от ужаса.
— Пошла бы? Нихуя, Агат. Ты бы стала его марионеткой, если б вообще выжила.
— Не знаю, — честно признаюсь.
— Зато я знаю. Мне тут отзвонились, у твоего Пашеньки на хате нашли приличный вес. Закатают щас по полной, не отвертится уже чмо. Ты хочешь во всем этом участвовать?
— О чем ты?
— Ему там по граммам хватит на максималку, можно сделать так, чтобы твоя история осталась без огласки. Писать заявление или нет — выбор за тобой.
— Я не хочу, наверное. Мне бы забыть эту ночь и никогда больше не вспоминать о ней. Правда ведь думала, что умру. Так страшно было, ты даже не представляешь…
— Представляю, — жестко отрезает Ян. — Ты у меня на руках захлебывалась собственной рвотой. Трупы теплее ощущаются, по-моему, хоть я и не пробовал. Я в скорую позвонил, в обычную сначала. Обрисовал ситуацию, но уже по голосу диспетчера этого все понял. Клуб, наркота… Охрана сказала, что карета через два часа только приехала.
— Боже… — утыкаюсь лбом в его плечо и закрываю глаза. Дрожь возвращается.
— Чуть не убил того, кто в тебя из бутылки эту херню вливал. Меня полоснули в процессе, а я просто нихера не чувствовал, прикинь? Накрыло. Сидел на нем и бил, — Ян сжимает и разжимает правую руку, кожа вокруг ссадин натягивается.
— Что тебя остановило? — осторожно спрашиваю, накрыв своей ладонью его сжатый кулак.
— Оттащили. Вчетвером, блять, — он усмехается, а я в ужасе.
Ни секунды не сомневаюсь, что все действительно могло бы закончиться констатацией смерти.
— У тебя теперь проблемы будут? — уточняю с опаской.
— Да нам повезло походу. Там у следака дочь подсадили на какое-то дерьмо, он теперь звереет при одном упоминании. Раскатает, короче, в пыль и Пашу этого сраного, и шакалов его. Распишет все так, будто они между собой закусились. Эти вякать не будут, в камерах им еще подробнее объяснят, что к чему.