Между тем Ремингтон атаковал своего нового противника великолепной комбинацией ударов, но я могла смотреть лишь на его лицо – несмотря на то, что Райли попытался подлечить его во время перерыва, кровь все еще продолжала течь.
Оба бойца обменялись несколькими сильными ударами, и в следующую секунду ринг превратился в бурлящий водоворот движущихся тел и мелькающих кулаков. Руки Реми я могла отследить только благодаря обвивающим его бицепсы татуировкам и видела, как он применил особую серию коротких быстрых движений, которую Райли называл «ударным пучком». Молниеносный удар по ребрам, затем в челюсть и в конце правый хук, его самый мощный коронный прием.
Его противник покачнулся, споткнулся и рухнул, распластавшись по полу. Толпа взвыла.
– РРРРРРИИИИИП! Дамы и господа, ваш победитель! И снова это Риииип!
Я буквально растеклась по креслу, превратилась в нечто желеобразное и ничего не соображающее.
– РИПТИИИАЙД!
Кажется, прошла вечность, но на самом деле, чтобы собраться, покинуть зал и дойти на дрожащих, подгибающихся ногах до длинного лимузина, который должен был отвезти нас в отель, потребовалось всего около двадцати минут. Все мои чувства кричали, что необходимо позаботиться о моем мужчине, когда он буквально упал на сиденье напротив меня, в то время как моя зловредная часть все еще хотела надавать ему пинков, потому что… да что, черт возьми, там произошло?
– Парень, какого хрена ты там это творил? – спросил Райли, садясь в машину, в его голосе прозвучало то же самое недоумение, что мучило и меня.
– Вот, держи, Рем. – Пит протянул ему упаковку охлаждающего геля. – Приложи к челюсти. И ссадину на брови, думаю, нужно зашить.
– И как ты себя чувствуешь? Было приятно, когда тебя колотили как грушу? – вопросил полный негодования тренер со своего места впереди нас. – Где, черт возьми, была твоя игра?
Ремингтон взял упаковку геля, отложил ее в сторону и посмотрел прямо на меня, неподвижно сидящую перед ним.
В своих серых спортивных штанах и удобной красной толстовке с надвинутым на голову капюшоном, чтобы не переохладиться после боя, он выглядел очень мирно, как-то даже по-домашнему. Он раскинулся на сиденье, большой и спокойный, но из носа у него продолжала течь кровь, губы и ссадина над бровью кровоточили. Глядя на его разбитое лицо, я чувствовала, что сейчас взорвусь. А он продолжал внимательно смотреть на меня ясными голубыми глазами.
Наверное, я должна была бы привыкнуть к тому, что мой парень зарабатывает на жизнь кулаками, но я не могла. Не могла спокойно сидеть здесь, смотреть на его кровоточащее опухшее лицо и при этом не желать надавать тумаков тому, кто это с ним сделал. Мне ужасно хотелось ударить кого-нибудь, и в то же время трясло от желания протянуть руку, обнять, притянуть к себе этого большого и сильного, но так нуждающегося в моей заботе мужчину, а единственное, что я могла сейчас сделать, это мысленно считать минуты, пока мы добирались до нашего отеля.
– Послушай, Брук, – догадался наконец Райли, – давай поменяемся местами, чтобы ты могла позаботиться о нем.
Я пересела на его место, устроилась справа от Ремингтона и, быстро порывшись в его открытой спортивной сумке, извлекла оттуда спиртовые тампоны, мазь и полоски.
– Давай я попробую тебя подлечить, – прошептала я ему, и – о боже! – мой голос прозвучал очень интимно, даже под взглядом нескольких пар глаз. Похоже, у меня не было для него другого тона, кроме вот такого: низкого, хрипловатого от переполняющих меня эмоций.
Реми развернулся в мою сторону, предоставляя в мое полное распоряжение свои раны, и я чувствовала на себе живой, заинтересованный взгляд, когда прикладывала мазь к пухлой нижней губе, которая у него всегда страдала во время боя в первую очередь. Я невольно закусила свою собственную губу, когда накладывала лекарство на ссадину. Боже, как же я ненавижу, когда ему причиняют боль!
– Бровь тоже обработай, там рана выглядит довольно глубокой, – командовал между тем Пит.
– Да, я поняла, – ответила я ему все тем же голосом, который, вопреки своему желанию, никак не могла контролировать. Я очень старалась действовать быстро и осторожно, но руки у меня предательски дрожали, и жар тела Ремингтона, еще не полностью остывшего после боя, окружал меня горячим коконом, как будто он заключил меня в свои объятия. Его частое дыхание опаляло мой висок, и мне требовались сейчас все мои силы, чтобы подавить отчаянное желание наклониться ближе и вдохнуть его в себя, просто для того, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Все еще накачанная адреналином, я перешла к ране над его глазом и сжала ее двумя пальцами. Бог мой. Я едва могла находиться так близко к нему. Сотни тонких молний бежали от моих пальцев к плечам и дальше – вонзаясь прямо в мое бедное трепещущее сердце.