Я видела, как Сигваль потягивается, разминая плечи, как Эдриан ждет…
Начинало трясти…
Оруженосец Эдриана — кудрявый мальчишка… они говорят о чем-то…
И звенит сталь, освобождаясь от ножен.
— Я готов, ваше высочество, — говорит Эдриан. Он застыл с мечом в руке, гордо подняв голову, солнечные блики играют в его волосах.
— Вы не хотите уехать? — говорит Сигваль.
— Не сейчас.
— Тогда начнем.
— Начнем, ваше высочество, — Эдриан салютует. Он готов драться. Более того, он собирается победить.
И в этот момент мне отчаянно хочется зажмуриться. Не видеть всего этого.
Но не видеть я не могу.
— Отойдите в сторону, ваше высочество, — тот человек, который был с Сигвалем, снова не подпускает меня. — Осторожнее. Давайте отойдем…
Он пытается объяснить мне, а потом, поняв, что это бесполезно сейчас, просто берет за руку и тащит в сторону. У него теплые жесткие пальцы…
Звенит сталь.
Оба противника начинают короткими выпадами, бросаясь вперед, и тут же отскакивая, словно пробуя. Раз, еще раз… Укус… Присматриваются. И снова. Потом серия атак разом, они кружат, удар, еще удар… Сигваль действует быстро и просто, грубо даже. Каждое движение Эдриана похоже на порхание мотылька.
Страшно.
Удар… Звон и скрежет, столкнувшихся и расходящихся в стороны клинков.
У меня сердце замирает и темнеет в глазах.
Удар.
— Прекратить!
Звенит в ушах.
Какое-то мгновение, и зал оказывается полон гвардейцев.
И отец.
— Прекратить немедленно! — командует он. — Что происходит?!
Отец редко вмешивается, и почти никогда — в дела Сигваля. Но сегодня что-то не так. Сегодня он решил вспомнить, что он король.
Все останавливаются, конечно.
Эдриан склоняет голову перед королем. Церемонно убирает меч в ножны. Молчит, словно предоставляя принцу слово. Почтение…
— Вот ублюдок, — тихо, сквозь зубы, говорит человек, рядом со мной.
— Что?
— Тифрид. Это же он устроил.
— Что тут происходит?! — грозно повторяет отец.
— Поединок, — Сигваль пожимает плечами, легкое раздражение, не более. — Ты разве не видишь?
— Из-за чего?
— Я защищаю честь сестры, — говорит Сигваль, кивает в мою сторону. Почти смешно.
Мне кажется, это похоже на дешевый спектакль — все известно и так, нужно лишь отыграть свою роль. И они играют.
— Агнес, — отец поворачивается ко мне, — скажи, разве сэр Эдриан хоть чем-то оскорбил тебя?
Они смотрят на меня, ждут, и мне немного не по себе. Как же он мог оскорбить меня?
Кого сейчас волнует мое слово?
Все давно решено.
— Нет, — говорю я. — Ничем.
— Хорошо. Тогда иди к себе, — отец удовлетворенно кивает. — Сигваль! Нам нужно поговорить.
— Он уехал! — Беате забежала ко мне после обеда.
Я на обед не пошла, есть совершенно не хотелось, да и видеть их сейчас тоже.
— Эдриан уехал, — Беате изо всех сил пыталась изобразить сочувствие на лице, но у нее плохо выходило. — Он сказал, что после того, как Сигваль оскорбил его, он не может больше оставаться, и уезжает домой.
— Уехал…
Я знала, что так будет. И все равно — в сердце образовалась какая-то пустота… и ныла…
Даже не попрощался со мной.
Я знаю, у него не было времени и возможности. Конечно, он не хотел компрометировать меня… Не хотел, чтобы нас видели вместе. Ведь этой ночью… я обещала сбежать с ним. Прощался он вчера, у фонтана и белых лилия в саду. Еще там он сказал мне все.
— Вот же, какой хитрец, — фыркнула Беате. — Не хотел бежать, поджав хвост, и теперь строит из себя оскорбленную невинность.
— Не говори так о нем! — попыталась я.
— Как? Твой Эдриан договорился с отцом, чтобы тот дал обнажить оружие, но остановил поединок в самом начале. Выходит безопасно, никаких убийств, и можно сохранить лицо. Не Сигваль выгнал его, а он обиделся на Сигваля и уехал. Сигваль злой, конечно, но говорит, что ему плевать, убрался отсюда, и слава богу. Отец, конечно, наорал на него, но Сига же ничем не проймешь, он только поморщился.
Беате, такая маленькая хрупкая нежная девочка с кудряшками, цвета спелой пшеницы и ослепительно голубыми глазами… Она смотрела на меня и говорила все это. Нет, не со зла, конечно, не пытаясь меня уколоть. Она честно говорила то, что думает. Со мной она всегда говорила честно. Это мужчинам, влюблено смотрящим на нее, она пела лишь то, что они хотели услышать.
Удивительно…
Между прочим, я знала, что Рандольфа Хеттиля в мужья Беате выбрала сама. Да, такого угрюмого и неказистого. Виделась с ним как-то, когда тот приезжал в столицу по делам. И парень ей понравился. Не красотой, конечно, и не сладкими речами, ни того ни другого и близко не было. Беате сказала, что он надежный и честный, внимательный, милый, в конце концов. Когда уж все эти качества она смогла разглядеть — сказать сложно. Он будущий герцог, так что ей вполне подходит. Лучше выйти замуж сейчас, за человека, который ей нравится, чем чрез пару лет ее выдадут, как приложение к какому-нибудь выгодному соглашению. И Беате сама пошла договариваться к отцу о свадьбе. А отец — к Каспару Хеттилю.