Вечером меня ожидал сюрприз. Мне трудно сказать, приятно мне было или нет, потому что я дико устала от событий, неожиданно наполнивших мою жизнь. Раньше я никогда не была в центре внимания такого количества народа, и, должна признаться, в этом нет ничего хорошего. Лично для меня.
Со мной изъявили желание встретиться представители национальной киностудии. Это сама по себе была огромная удача, поскольку кинофильмы снимались довольно редко и сюжеты отбирались с особой тщательностью. Цензура была серьёзная, поскольку руководство старалось избежать ошибок прошлого, когда видео и аудио индустрия была практически убита нескончаемым потоком "одноразовых" продуктов, похожих один на другой как две капли воды. Так что любой новый фильм был в чём-то особенным. Признаться, я не верила, что по моей книге кто-то захочет поставить фильм.
Тем не менее я пришла на встречу. Всё в ту же "Прагу". Наверное, это был судьбоносный ресторан.
Господин Павел Джарра, режиссёр, был человеком весьма преклонного возраста. Но судя по тому как он выглядел, он мог дать фору любому молодому ловеласу. Ухоженный, аккуратно одетый, окутанный ароматом дорогого парфюма, он источал такой мощный поток энергии, что мне казалось, что воздух вокруг него наэлектризован. Седина очень ему шла, а глубокий проницательный взгляд дымчато-синих глаз порою заставлял меня краснеть. Сама не знаю почему. Рядом с ним я чувствовала себя совсем маленьким человечком.
Несомненно, господин Джарра был авторитетом, однако в его манерах не было заносчивости и снисходительности, как обычно бывает у "больших" боссов. Он вёл себя как человек, полностью уверенный в себе, и, насколько я поняла, терпеть не мог лесть.
- Вы поразили меня, госпожа Пирс.
Я несказанно удивилась. Я не ожидала, что найдётся человек, которого поразит моя книга. Тем более такой импозантный мужчина как Павел Джарра. Хотя, может быть он имел ввиду мою внешность? Тогда он выбрал не ту девушку. Меня не привлекают мужчины, которые годятся мне в отцы.
- Даже не знаю что сказать. Я не думала, что моя книга заслуживает такого отзыва.
- Скромность украшает женщину, тем более, если она искренняя.
- Этой поговорке уже много сотен лет.
- Законам женской привлекательности ещё больше. Но речь не о вашей книге, а о вас. О том, что вы хотели сказать этой книгой.
- Я не совсем понимаю, что вы имеете ввиду. - признаться, я была озадачена. - Я ничего не хотела сказать, я просто написала историю, отчасти биографическую.
- Надо же? Вы пережили нечто подобное?
- Не совсем. Моя героиня - это отчасти я. Только не подумайте, что я воображаю из себя невесть какую персону. Просто я тоже пережила потерю. Но в отличие от моей Киры у меня нет права даже на надежду.
Зачем я это говорю? Этот человек с пронзительным взглядом явно обладал гипнотическими способностями. Или же был опытным психологом. Его профессия к этому обязывала.
- "Татум 146-С"? Я читал об этом в прессе. Там находится близкий вам человек?
- Я бы не хотела об этом говорить.
- Тогда не будем. Извините, я не хотел бередить раны. Но это всё объясняет.
- Что именно? - спросила я. Мне было непонятно, в какие игры играет со мной этот человек.
- Настроение вашей книги. Я бы хотел поставить по ней фильм. Думаю, это будет грандиозным проектом.
- Я прошу прощения, но мне кажется вы переоцениваете мою книгу. Это не ложная скромность, просто я получила столько отзывов от моих читателей. Да и от редакторов тоже. Мало кто в восторге.
- Но все читают. Читают и не могут успокоиться.
- Почему?
- Всё дело в подтексте. Сюжет довольно банален, но вот конец - конец меняет всё. Он сбивает с толку и заставляет задуматься, сделать выбор. Это всех и бесит: проблема выбора. Люди зачастую боятся делать выбор, особенно тот, от которого зависит собственная жизнь. Люди считают себя свободными, но в то же время стремятся переложить ответственность за выбор на кого-то другого. Выбор вашей героини заставит зрителей задуматься над смыслом жизни.
- Мне непонятен такой взгляд на мою книгу. Какой ещё выбор?
- Тот, с которым осталась ваша героиня в самом конце.
- В конце моя героиня наконец получила то, за что боролась - право ждать своего любимого. Здесь нет никакого выбора.
- Должно быть, вы сами не понимаете смысл того, что вы создали, Лара. Вы закончили роман фразой "ты готова?". Эти два слова делают ваш роман уникальным.
- В чём их уникальность, объясните наконец?
- Вы не закончили книгу. Вы предоставили читателям самим сделать вывод, как поступит ваша героиня. Как поступил бы читатель на её месте? Это выбор совести, чести, страха, эгоизма и любви. Вот вы, как бы вы поступили на месте Киры? Вы были бы готовы?
- Разве это не очевидно?
- Нет, Лара. Не очевидно. Вы могли закончить роман любой другой фразой. Могли описать как она встретилась с любимым через тридцать лет. Могли просто написать одно-единственное слово "да". Но, похоже, вы сами не знаете, что сделали бы, окажись вы на её месте.
- Я сказала бы "да".
- Вы уверены?
Уверена ли я? До того момента, как Павел Джарра задал мне этот вопрос, я даже не задумывалась об этом. Мне казалось, что сомнений быть не может. Готова ли я последовать за любимым? Конечно, готова. Иначе, зачем было проделывать столь долгий и нелёгкий путь? Зачем ждать, зачем хранить верность, зачем отталкивать тех, кому ты небезразлична?
Но всё же я колебалась, прежде чем дать ему ответ. Пауза длилась несколько минут - слишком долго, чтобы её можно было толковать однозначно. Павел Джарра смотрел мне прямо в глаза, и мне казалось, что он словно читает мою душу так глубоко, как мне самой не впору было бы добраться.
- Вот видите, - многозначительно сказал он. - Если бы вы были уверены, если бы вы были готовы отказаться от всего, что вам дорого в этом мире ради призрачного счастья, конец вашей книги был бы определён. А он может быть каким угодно. Он зависит от того, каков на поверку ваш читатель: герой или обычный человек. И это гениально.
- Знаете, господин Джарра, - сказала я и почувствовала, как глаза мои наполняются слезами. - Мне кажется, я вас ненавижу.
- Ничего страшного, Лара. Я переживу вашу ненависть.
- Извините, - я окончательно растерялась мне было стыдно за то, что я не сумела сдержать свои эмоции и оскорбила такого важного человека, который по сути не сказал мне ничего обидного. Но у меня было такое ощущение, будто Павел изнасиловал мою душу. Мне было так мерзко и безумно хотелось уйти.
- Это вы простите меня. Я забылся и нечаянно разбередил ваши раны. Вы всё ещё не против, чтобы я снял фильм по вашей книге.
- Делайте как считаете нужным. Я её написала, а вы можете интерпретировать её как вам будет угодно. Этот фильм будет вашим произведением.
С этими словами я встала и направилась к выходу. Нам больше не о чем говорить. Этот человек и так сказал слишком много. Не думала, что читатели воспримут мою книгу именно так. Но, похоже, реакция большинства исходила именно из подобных соображений. Сказать, что я оскорблена до глубины души - значит ничего не сказать. Я чувствовала себя раздавленной. В моём восприятии Кира была сильной и целеустремлённой. Она не сомневалась в том, чего хочет. И проблема выбора перед ней не стояла. Она уже сделала его в самом начале своей борьбы.
Мне необходимо было поговорить с кем-либо, кто мог бы меня понять. Потому что сама я себя не понимала. Я не могла осознать, почему я сделала конец книги именно таким, а не другим - более определённым. Образ, неожиданно всплывший в моём сознании, принадлежал Виктору. Я нажала кнопку связи на видеофоне и выбрала его номер.
- Привет, Лара. - голос брата показался мне бодрым и полным оптимизма.
- Как дела?
- Отлично. Я заканчиваю свою работу. Надеюсь, её кто-нибудь оценит.
- Её обязательно оценят. Я помню, что ты мне рассказывал. Это очень интересно.
- Ну, может быть , лет через сто, когда будет научное подтверждение, моим потомкам выразят благодарность. Если работа доживёт до тех дней.