Арнольд прислонился плечом к стене и стоял молча, глядя как Коллин медленно раскачивается из стороны в сторону, прижав к груди дневник Лары.
- Расскажи мне о ней. Что с ней стало дальше, когда она поняла, что я не вернусь? Она вышла замуж? У неё есть дети? Она счастлива? Я могу увидеть её хотя бы издалека?
- На все твои вопросы я отвечу нет, Коллин.
- Почему?
- Потому что на них нет ответов.
- Разве с ней что-нибудь случилось? Что-то плохое?
- Этого я тоже не могу сказать. Ты так ничего и не понял. Но не расстраивайся, потому как этого не понял никто.
- Прекрати издеваться надо мной, Арнольд. - голос Колина напоминал рычание затравленного зверя. Напряжение последних недель скопилось в один огромный шар и готово было вот-вот вырваться наружу. Все только и делали, как что-то от него скрывали. Он этого больше не вынесет.- Почему ты ничего не хочешь о ней рассказать?
- Потому что мне неизвестна судьба твоей невесты, Коллин. И никому не известна. Будущее никто не может предсказать. А будущее Лары начнётся примерно через двадцать минут.
Арнольд посмотрел на часы и впервые за много лет улыбнулся по-настоящему счастливой улыбкой. Он искренне боялся, что не доживёт до этого момента. Но даже на закате дней судьба иногда бывает благосклонной.
- Одно могу сказать тебе наверняка, Коллин. Она так и не смогла поверить в то, что ты не вернёшься. Она ведь обещала тебя ждать.
Часть 3
Одно мгновение - и ты снова рядом.
2375 г.
Я не считала, сколько дней прошло с той ночи, когда мы с Арнольдом сидели на крыльце нашего с Колином дома и говорили о том, как много мы значим друг для друга. Мы действительно, одна большая любящая семья, один организм. И если убрать одну её часть, вырвать какой-то, пусть даже самый маленький по размерам орган, рана всё равно будет кровоточить. А когда кровь засохнет, то на её месте всё равно останется уродливый шрам.
Однако тем не менее у каждого из нас была своя жизнь. Своя маленькая ячейка общества, за которую каждый из нас несёт ответственность, и к которой каждый день спешит домой, чтобы ласкать и быть обласканным.
Только у меня её не было. По крайней мере на этой Земле. И сердце упрямо не желало с этим смириться. Я ждала Колина, а рана по-прежнему кровоточила и не пыталась рубцеваться. Потому что я сама этого не хотела. Но как и всему в этой жизни, даже самой жестокой боли приходит конец. Всегда и во всём есть выход. Пусть даже не самый лёгкий. Пусть даже такой, в основе которого лежит пусть призрачная, но надежда. Это ведь моя жизнь, и я сделала свой выбор. Надеюсь, вы не будете меня строго судить.
В тот день, когда я пришла в центр, солнце светило особенно ярко, как будто искушая меня и вызывая острое чувство тоски. Но надежда в моей душе была сильнее и жарче далёкого мёртвого солнца. Поэтому я просто зажмурила глаза.
- Одна минутка, всего одна. И вы снова придёте в себя, - сказала девушка в светло-бежевом костюме. - Не бойтесь, всё будет в порядке.
Я не боялась. Я верила, что всё будет хорошо. Прости меня, Арнольд.
Сейчас я закрою глаза, любимый. А когда открою, ты будешь рядом. Я ведь обещала тебя ждать.
И я закрыла глаза, чтобы погрузиться в глубокий сон, и внезапно почувствовала, как на всё тело буквально навалилась огромная тяжесть. Я потерялась ровно на три секунды, а после почувствовала, что не сплю. Кто-то звал меня по имени.
Я чувствовала такую усталость, словно пробежала несколько километров без остановки. Глазные веки не хотели подниматься, словно прилипли к глазам. Но сквозь ресницы я видела свет. Значит, нужно сделать усилие. Всего одно. Просто открыть глаза.
Веки мои задрожали, и, наконец, я смогла их разлепить. В комнате был полумрак, наверное специально, чтобы я не ослепла. Ещё некоторое время глаза мои привыкали к свету, а когда я наконец смогла различать окружающие меня предметы, первое, что я увидела, было лицо Колина, залитое слезами. Должно быть, это были слёзы радости, потому что губы его улыбались и что-то пытались мне сказать. Но я с трудом его слышала. Я открыла рот, чтобы спросить его о чём-то, но тут же закрыла его, потому что вместо слов оттуда вылетали ужасные неразборчивые звуки, похожие на мычание. Язык ворочался во рту с трудом. Всё тело словно онемело и отказывалось слушаться.
- Не переживайте, это нормальная реакция после искусственного сна, Лара. Через несколько часов вы почувствуете себя лучше. - это говорила какая-то женщина, стоявшая у изголовья моего контейнера, и которую я поначалу не заметила.
Я так много хотела сказать, так много задать вопросов... От огорчения я заплакала, с ужасом представляя как должно быть отвратительно выглядит моё онемевшее лицо.
- Можно, я заберу её и вынесу на свежий воздух. - спросил Коллин, и я заплакала ещё больше, услышав его голос, такой родной, такой долгожданный.
Женщина пожала плечами и кивнула.
- Думаю, отец не будет возражать.
Коллин осторожно вытащил моё тело из контейнера и положил мою голову себе на плечо. Не знаю, как после сна, но раньше я была довольно тяжёлой. Однако Колину, похоже, не составляло особого труда нести меня на руках. Куда, я пока не знала. Но мне было совершенно всё равно. Главное, он наконец-то был рядом.
У меня нет слов, чтобы описать, что я чувствовала в этот момент. И вряд ли какой-нибудь поэт или писатель-беллетрист сможет подобрать подходящие выражения. Я была счастлива, вот и всё. И казалось совершенно неважным, что тело моё напоминало набитый ватой кулёк. Сквозь рубашку я слышала, как бьётся сердце Колина - самое дорогое в этом мире сердце.
Он не говорил ни слова, пока нёс меня на руках до самого сада. Я видела этот сад и раньше, но у меня не было времени рассматривать его красоту. Да и не было в нём ничего особенного: трава, деревья, клумбы с цветами, крохотный водоём. Но сейчас этот сад казался мне раем. Потому что мой любимый был рядом, а я лежала у него на руках.
- Я люблю тебя, девочка моя, - прошептал Колин, целуя меня в висок. - Как же я тебя люблю.
Мне очень хотелось ответить ему. Рассказать как я скучала, пока его ждала. Но губы упрямо не слушались, теперь уже от волнения. Я заметила, что Колин немного изменился. В волосах появилась седина, а в уголках глаз прибавилось морщинок. Но самое главное, он смотрел на меня как-то по-другому. Что-то добавилось в его взгляде, что-то, похожее на восхищение и одновременно, я чувствовала, что Колин как будто стал увереннее и сильнее, словно ощущал себя хозяином всего вокруг. Словно мальчик внутри него вырос и превратился в мужчину. Мужчину, который умеет любить и умеет терять.
Мы чуть не потеряли друг друга. И оба теперь понимали, какую ценность представляет каждое мгновение, проведённое рядом, и как важно уметь это сохранить. Я вспомнила кое-что и прижала руку к груди. Нащупав то, что искала, я попыталась его достать.
- Что такое, Лара? - спросил Колин. - У тебя что-то болит?
Я покачала головой и наконец смогла вытащить наружу очень дорогую для меня вещь - разрешение на ребёнка, и протянула его Колину. Он взял его в руки, и лицо его озарилось той самой улыбкой, которую я обожала.
- Надеюсь, оно ещё действительно. Впрочем, какая к чёрту разница. Никто нам теперь не сможет помешать делать то, что мы хотим. А мы хотим иметь семью. Я всегда мечтал создать семью только с тобой. И мы сделаем малыша, как только тебя отпустят отсюда.
Я ещё не до конца осознавала всё, что происходило вокруг. Казалось, будто прошло действительно всего одно мгновение. Одно мгновение - и он снова рядом. Одно мгновение, длиною двадцать семь лет.
Я была счастлива и огорчена одновременно, когда узнала об этом. Всё-таки в глубине души я надеялась, что прошло всего пару лет. Я была вне себя от радости, когда узнала, что мой брат Арнольд ещё жив. Ведь могло пройти и больше, например, лет сто. И тогда я никогда бы не увидела его живым, и не смогла обнять.
И вот он сидит передо мной, седой и постаревший, а я по-прежнему молодая и красивая, и уже вполне могу двигаться и говорить. Но всё равно - он мой брат, любимый брат, и пусть прошло такое огромное количество лет, я счастлива, что теперь он рядом.