— Пообещай мне, что разыщешь меня там. В том мире, куда мы попадём, если это возможно. Пообещай, что, — её голос ломается, она не успевает стереть скатившиеся слезы, застывая при виде стремительно бледнеющей кожи Беллами, своей собственной. Это почти похоже на вознесение, только без тёплого света, этот — холодный, смертельный.
— Всё в порядке, Кларк. Я найду тебя. В любой из вселенных. Найду, испорчу первое впечатление и ты, скорее всего, подумаешь: «Что за гребаный мудак».
— Я запомню, что отдала этому гребаному мудаку сердце, — хрипит Гриффин, не отнимая взгляда от его лица, которое больше не искажается в гримасе отвращения при взгляде на неё. — Только дай знак, что это ты, и я пойму. Я всё пойму.
— Мне придётся найти сигнальную ракетницу для этого? — и как он только находит силы шутить? — Я в деле.
— До конца?
— До самого конца.
Комментарий к three
Да уж, для главы понадобилось больше времени, чем я планировала изначально, но из-за целого вагона причин вышла такая задержка. Простите меня. Но в любом случае, мы на пороге конца, как и они. Следующая глава - эпилог. И она, я надеюсь, выйдет намного быстрее, чем эта.
Всех благ, дорогие читатели, если таковые ещё есть. Искренне вас люблю🖤
P.S. Строки стихотворения отсюда: https://vk.com/wall-9073074_603592
========== four ==========
×××
— Я ощущаю тепло солнечного света, вижу, как растут деревья, чувствую запах полевых цветов. Это так красиво. И никогда не смогу забыть о том, где нахожусь.
Мэди поднимает голову вверх. Воздух мягко перебирает её распущенные волосы, пока снизу доносится приглушенный шум и копошение. Она загадочно улыбается, точно зная, кто за дверью, но делает вид, что чересчур занята, и продолжает писать:
— Более двухсот лет назад ядерная катастрофа уничтожила все живое на Земле, превратив ее в радиоактивную пустыню. К счастью, некоторым удалось уцелеть. Несколько раз выжившие теряли своих близких, своих друзей, себя. Но затем…
«Тшш!» — шипит кто-то снаружи, но будто опомнившись, запоздало замолкает. Мэди хмыкает, дописывая то, как всегда хотела закончить книгу.
— Преодолев путь через всю вселенную и обратно, человечество вернулось домой, обратно на Землю, и это больше не мечта, это реальность. Наша прекрасная реальность.
Она откладывает в сторону шариковую ручку и, вдохнув полной грудью, несдержанно прижимает к себе солидного объёма книгу. Прежде, чем сюда ворвётся орава непослушных детей, Мэди успевает поймать минуту обретенного покоя. Она наконец-то закончила то, что так долго и скурпулёзно обдумывала, о чём спрашивала остальных, и вот — результат прямо в её руках. С истертыми рёбрами её ладоней страницами, мятыми уголками и даже одной наполовину залитой чернилами страницей (за малышом Чарли никто не может уследить, он суёт свой нос всюду, где посчитает нужным, особенно в её работы, но кто осудит? перед его очарованием невозможно устоять! даже Мерфи не может).
— Так долго, — конючит Лу неожиданно громко, её отдергивает Август: «Будь терпеливее!».
Мэди оборачивается, вновь подумав, что эта рассудительность у него от матери и кричит: «Входите». Минутная заминка, наверняка неверящие переглядки, а потом комнату и балкон наполняет смех, потрясенные вздохи и нетерпеливые вскрики. Чарли вьётся вокруг малышки Алекс, и присутствие щенка заметно помогает ей чувствовать себя увереннее в компании остальных детей, а потом Лу тянет её к себе, зацепившись за ладошку, и Мэди переводит взгляд на брата. Август шаркает ногой, но не торопит, хотя неприкрытый энтузиазм, сверкающий в его глазах, говорит об обратном.
— Ты закончила? Скажи, что да, — пытается перекричать остальных маленький Генри, выглядывая из-за плеч Шарлотты и Кевина.
— Рассаживайтесь поудобнее, — она садит к себе на колени Аврору, копию Октавии, пока остальные занимают места на её кровати. — Итак с чего начнём?
Август, пока дети наперебой спорят о том, с чего начать, шепчет, поднявшись на носках, ей в ухо: «Не думай, что тобой гордятся только мама и папа. Я тоже горжусь, и Лу гордится, но она малявка, ещё не понимает». Мэди смотрит на его веснушчатое лицо, она больше не сердится на его вчерашнюю выходку с этой книгой. Слова Беллами обретают смысл: Август просто боялся, что написание истории станет для неё выше семьи. Выше него. Но это никогда не было так, впрочем её вина в том, что она не смогла ему этого показать, но сейчас Мэди отвечает, приобняв его за плечо, пока Лу любопытно глядит на них.
— Ты же помнишь: мой брат…
Он перебивает, всем сердцем желая доказать, что он больше не обижается, что всё в порядке.
— Ты тоже моя ответственность. И Лу. И Ро тётушки Октавии и дяди Левитта, и…
Он глотает побольше воздуха, чтобы, очевидно, перечислить всех присутствующих и не только, но Мэди мягко кивает.
— Я знаю. Садись с нами.
***
— Боже, я уверена, что видела, что Мерфи почти прослезился, когда ты, Мэди, сказала… — Кларк, взмахнув вилкой в воздухе, хмурится, припоминая, — как же? Лу!
Девчушка смеётся, пародируя маму, которая смешно рассекает воздух вилкой, Кларк закатывает глаза, поняв, что сама совершила оплошность, когда Беллами с нажимом прокашливается. И что-то шепчет Лу на ухо, отчего та становится прилежной и самой послушной дочерью на свете.
— Беллами, клянусь, если ты разрешил ей заполнить комнату теми бабочками из леса, нас ждёт серьёзный разговор, — напоминает Кларк.
— Да, Кларк нас ждёт серьёзный разговор, — кивает он.
Октавия хмыкает, перекладывая салат для Ро, которая яростно мотает ногами в воздухе, а Левитт о чем-то говорит с Августом.
— Мерфи всегда был сентиментальным, особенно, когда дело касалось детей.
— Ты назвала её «Дом Хаоса», помнится, этого названия не было в списке потенциальных, — интересуется Беллами, усадив егозу дочь на колени. — Расскажешь?
— Ах, это, — Мэди загорается с новой силой, и Беллами с Кларк переглядываются, как гордые родители, — ты рассказывал, что хаос изначально имеет древнегреческие корни. Что это беспорядочная стихия, существовавшая в мировом пространстве до образования известного человеку мира. И я подумала, что это неплохая метафора. Когда вы впервые преземлились на Землю, то хаос стал жить в каждом из вас, и вы пронесли его сквозь тысячи световых лет, а потом… Потом вы обрели дом. И он, соответственно, тоже.
— Мне нравится, — улыбается ей Октавия. — В этом так много души. Ро, не тащи, пожалуйста, в рот этот цветок, ладно? Левитт, куда ты смотришь?
— Кстати о Мерфи и Рейвен. Итак, почему же новоиспеченного семейства нет с нами?
— О, думаю, они очень заняты. Друг другом.
Компания понимающе улыбается.
Когда Кларк аккуратно прикрывает дверь в детскую, то Беллами привлекает её к себе сзади, уткнувшись в макушку, а потом, тихо шепча, мажет губами по её шее и щеке.
— Настало время для серьёзного разговора, не правда ли, моя дорогая?
— Имей совесть, мой дорогой, — она изворачивается в его объятьях, успев перехватить четыре кратких поцелуя, и шепчет в ответ, нарочно касаясь губами того места за ухом, где вьются, даже спустя столько лет, непослушные волосы. — Они только уснули.
— Мэди?
— Она с Люком, — вздыхает Кларк, зная, что это вызовет его тяжёлый, раздраженный вздох. — Ей двадцать, мистер Блейк, ты не можешь вечно её опекать.
— Я знаю. Знаю, но… Чёрт, что творишь, мисисс Блейк?
— Отвлекаю тебя от раздражительных мыслей.
— Моя вечность с тобой идеальнее, чем я мог себе представить.