Они едут, не разбирая дороги, но через пару километров голой пустыни, раздаётся стук. Они напрягаются, Октавия оборачивается, а затем требовательно произносит: «Белл, останови, это Миллер». Пикап сворачивает чуть в сторону. Хлопок двери. Дребезжание. Шорох штанов о кожу. Беллами краем глаза замечает смятение на лице друга, спавшего всё это время в кузове под тентом. А они и не замечали. Не до того было.
— Доброе утро.
— С возвращением? — хлопает глазами парень. — Беллами, я…
В голосе, хриплым от долгого молчания, так много рьяного, необузданного, просящегося наружу, но Блейк отмахивается. Не при Октавии. Ему бы ещё со своими чувствами совладать, что после вынужденного перерыва в нем клубятся хуже дыма.
— Позже.
Нейтан кивает невпопад, но заметно расслабляется после того, как они приближаются к одноэтажным домам. Динамичная музыка и Октавия, которая обрисовывает обстоятельства вкратце, существенно способствуют снижению давления в кабине.
— Ты переживаешь, — констатирует Беллами спустя пару минут, пока ветер треплет его волосы.
— Ни Левитта, ни Индры, ни Хоуп там не было, — тревожно признается сестра.
— У меня племянница, стало быть? Я всё пропустил.
Беллами улыбается, тихо и почти грустно. Октавия возвращает ему улыбку: «У тебя будет время нагнать», пока Миллер, мрачнея наверняка из-за Джексона, делает вид, что огрожден звукоизоляционной стеной. Беллами думает, что он всегда был кем-то вроде брата и ему это вовсе не нужно. Многое предстоит обсудить, но по мере приближения к городу сердце частит почти лихорадочно, боязно сжимаясь.
Если все остальные здесь, то Кларк Гриффин неизбежно тоже.
Их подруга. Его палач.
×××
Город просыпается, на удивление, быстро, не проходит и часа, как всё приходит в движение. Гриффин, продолжая двигаться в центр, не зная, как найдёт там ответы и, полагаясь впервые за жизнь на удачу, ощущает, как не вписывается. И хотя одежду она сменила на более удобную белую футболку, шорты и клетчатую рубашку, завязанную на пояснице, на неё все пялятся так, будто она инопланетянка. К слову, не думается, что это предположение так далеко от правды.
Кларк и Пикассо проходят пару кварталов прежде, чем собака кидается стремительным вихрем прямо на проезжую часть, и дальше, к открытой двери закусочной, пока из неё выходит пара с детьми. Визг поднимается тут же. Кларк кидается следом инстинктивно, мысленно ругаясь, она пытается держаться какой-то дистанции с пролетающими машинами, но на середине полосы это становится настолько маловероятным, что визг чужих шин оглушает не хуже того удара от оружия с Элигия. Она падает на стертый асфальт, содрав кожу на локтях и заработав пару ушибов. Шипят все трое.
— Блядь, никогда не думал, что буду так рад, что Рейвен кого-то собьёт.
Мерфи слезает с сидения мотоцикла, сдерживая тошноту, и мир Кларк приходит в норму, когда парень под шум сигналящих им клаксонов оказывается рядом, смотря снизу вверх на девушку в шлеме то ли болезненно-восхищенно, то ли недовольно-сканирующе. Рейес ругается, в отличие от неё, вслух, снимая шлем, и спрашивает у неё сожалеющее: «Кларк, ты в порядке?», а затем агрессивное: «Я её не сбила, идиот» — адресованное ухмыляющемуся Мерфи.
— Может, уберемся отсюда раньше, чем тот громила решит сделать это с нами за нас.
×××
Локти саднит, когда на них падает вода. Лицо Рейвен в зеркале искажается.
— Прости.
— Прекрати извиняться, — усмехается Гриффин, стирая капли бумажным полотенцем. — Где вы нашли друг друга?
Рейес цокает, прекращая подпирать стену, и негромко говорит: «Вообще-то в кровати. Я не знаю, кто этот юморист, что раскидал нас таким образом, но, если я его встречу, добром это не кончится. Мы проснулись вместе в чьем-то особняке, едва пришли в себя, Мерфи чуть сторожевой пёс пальцы не откусил. Это долгая история, на самом деле. Но, Кларк, какого хрена происходит?».
— Знала бы я…
Восторженный крик Мерфи прерывает приятную тишину, и они, обменявшись усталыми взглядами, идут в обеденный зал. Официантки косятся на толпу громких посетителей. Подойдя ближе, Кларк понимает, что это толпа их. Видно не всех, только Блейк, которая направляется к ней, и Миллера, стоящего у их стола, остальных скрывает ширма, но улыбка всё равно озаряет её. Однако что-то в лице подруги заставляет её вздрогнуть, у неё, определённо, есть что ей сказать.
Октавия сама притягивает её в объятья, неожиданно шепча:
— Держи себя в руках, пожалуйста. Он здесь.
Закономерное «кто?» сходит за шёпот, на выдохе, когда Кларк, наконец, видит кого обнимает Джон. Беллами находит её взгляд, но будто смотрит не на неё, а сквозь. Мурашки — иглами в спину, и нутро сводит, как перед прыжком в неизвестность. Он призрак, не иначе. Ведь она, даже рядом не находясь, чувствует, как веет холодом, едва не загробным.
— Это не галлюцинация, — шепчет она Октавии в ухо, то ли спрашивая, то ли утверждая — сама понять не может.
Дальше — сумбур. Кларк садится у окна, ковыряет свою порцию курицы по-гавайски, которую заказал Джон, пока остальные, кроме Рейвен, конечно, и изредка Беллами, что-то обсуждают. Подруга долго не терпит этот трёп.
— Может, мы обсудим, наконец, то, что оказались на Земле, а?
— И где остальные? — кивает Миллер.
— Нет, Кларк, только не это, — страдальчески вздыхает Мерфи, не выпуская из рук холодную газировку. И откуда у него только деньги?
— Что «это»?
— Твоё лицо, я знаю это выражение из разряда «мы все умрём, если что-то не изменим».
— Ты прав, — вдруг взрывается Кларк, переходя на пренебрежительный тон, — мы какого-то черта оказались на Земле, за пару дней до первого Апокалипсиса, мы не можем найти своих родных, а ещё из пепла восстают люди, которых мы похоронили. Поэтому, да, ничего не в порядке.
Она чувствует его взгляд. По коже. По нервам. Но Беллами молчит, словно никогда не говорил. Его плечи напряжены, из-за чего натягивается ткань футболки — и Кларк ловит ужасающую мысль на задворках сознания, что она давно не видела его таким. Чёрт, она так давно его не видела.
— Херня. Опять спасать мир? Да вы, блядь, издеваетесь?
Миллер и Октавия хмыкают синхронно, каждый из присутствующих разделяет эту точку зрения, и лишь старший Блейк сидит будто в прострации. Гриффин ошибочно, остаточно, ещё не отвыкнув, ждёт немой поддержки, огонька надежды в его глазах цвета кофейных зёрен, что видела на входе в кафе, и не получает ничего. Опомнившись, моргает, возвращаясь к горячей тираде Джона.
— Мне хватило этого с излишком. Может, мы хотя бы раз отсидимся в стороне и дадим этому миру подохнуть?
— Мерфи, — пинает его под столом Рейес, призывая быть потише, ведь их окружает достаточное количество любопытных зевак, чей мир находится на грани.
Знакомое не понаслышке чувство окутывает их маленький столик.
— Скольких ты, Кларк, ещё захочешь спасти? Скольких мы ещё потеряем в погоне за этой утопической идеей-фикс?
Ярость внезапно начинает клокотать в ней, но рука Октавии, дотронувшаяся до её предплечья, остужает пыл, и блондинка выдыхает. Она не знает, что на неё нашло. Хотя перспектива втягиваться в то же болото с теми же переменными не даёт ей покоя, чертовски необходимого, потому что это уравнение невозможно решить без потерь. Они уяснили этот урок за все годы выживания.