На улице Анджела устроила истерику, чем еще больше вывела из себя. Сколько можно? Когда закончится ее упрямство?
Посадил Арию в машину, злость закипала внутри, но в первую очередь Ария. Набрал Альберта, так на всякий случай, он ответил сразу же.
– Насчет Анджелы, - не даю сказать ему, - примите меры, - бросаю трубку, уверен, он понимает, о чем я.
Именно в тот день понял, как сильно ее люблю. Она такая беззащитная, добрая, в этом грязном мире. Возможно, я и сам не заслуживал ее. Смотрел на нее всю в слезах, она была, как ангел, которому отрезали крылья, поверженная и сломленная. Бл*, как же мне хотелось порвать всех, кто притронулся к ней своими грязными руками, но что мог сделать в тот момент? Ничего. Я умел ждать, а месть – блюдо, которое подают холодным. Знал, что однажды придет день, когда смогу отомстить.
Ария закрылась, не хотела ни с кем общаться кроме меня. Боялась выходить из дому. Я же делал все возможное, чтобы ей было комфортно. Да и сам не хотел отходить от нее ни на шаг, все время боялся, что с ней может что-то случится. Но заметил, что она чахнет дома, скучает, страшится резких движений, прикосновений. Надо было что-то делать, а потом вспомнил, что у меня есть дом, где когда-то хотел бы жить со своей будущей семьей. Ей нужна была какая-то цель, какой-то толчок, чтобы придти в себя. Вылезти из раковины, в которую она забилась, а творчество должно было помочь в этом. Советовался с ней по выбору мебели, хотелось, чтобы ей тоже здесь нравилось. Понимая, что Ария именно та и может не сейчас, может чуть позже, но обязательно станет полностью моей.
Мы узнавали друг друга, исследовали тела друг друга. Она все больше раскрывалась, страх уже почти исчез. На лице все чаще блуждала улыбка. Да, у нас не было того животного секса, жестко потр*лись и разбежались. Нет, это было медленное, обнажающее душу, занятие любовью, которым мы могли заниматься всю ночь. Она даже пыталась вставать на колени, ну понимаете зачем. Но когда я увидел, что: во-первых, она находилась в полуобморочном состоянии от волнения, а во-вторых, выглядела таким ребенком, с этими своими закусанными губами, любопытным взглядом, что просто не смог. Поднял ее, уложил в кровать и долго возносил ее к вершинам своим языком.
Она была такая живая, все эмоции, все чувства раскрыты. Но у меня всегда оставалось огромное количество секретов, надеялся, что многие ими и останутся. Лишь когда мне позвонили из психбольницы по поводу Соньи, сообщили об очередном срыве, после визита сына, это выбило меня из колеи. Тяжело осознавать, что ничего не можешь сделать, поэтому следующий день провел в центре, пытаясь быть полезным там, где от меня хотя бы что-то зависит.
Мы уже почти поселились в доме, поэтому решил перевезти одежду Арии к себе. Половина гардероба уже была в квартире, часто заезжал к Левике и забирал вещи. Теперь же окончательно решил, что не хочу тянуть. Хотел сделать все романтично, но она как обычно все испортила своим отрицанием, сомнениями, как будто хотела сделать шаг назад. Поэтому пришлось немного поменять тон и немного отойти от романтики. Но хорошо хоть не поругались, и она согласилась.
В первый день учебы, хотел как завезти, так и забрать ее. Но партнеры опоздали на встречу на целых полчаса, поэтому задерживался и не успевал. Позвонил Левике и попросил, чтобы она забрала Арию. Она была рада, ведь давно не виделась с подругой.
Когда же позвонили из больницы и спросили, знаю ли я девушку по имени Ария и могу ли подъехать, у меня все обмерло. Узнал куда ехать, что случилось, не спрашивал, зная, что мне сообщат на месте, поэтому не хотел терять времени даром. Мчался на всех парах, нарушая правила. А, оказавшись в больнице, побежал в палату, благодарил Бога, что жива. Зайдя в палату, увидел ее всю в синяках и ссадинах. Зрелище ужасное.
Я все всегда держал под контролем, но сейчас мне хотелось крушить и уничтожить человека, который это сделал. Расспросил ее обо всем и когда узнал о цвете машины, в голове будто щелкнули переключателем. Уверен, что это Анджела, а ведь я ее предупреждал.
Вышел из палаты и увидел Джона. Брат посмотрел на меня, в глазах отражалось беспокойство.
– Привет, как дела у Левики?
– Не знаю, Брюс, говорят, что все плохо. Мы потеряли ребенка, – чуть не плача говорит он. Бедный мой братишка.
– Держись, не время раскисать, – похлопал по плечу. А сам подумал, что я ужасный эгоист и радуюсь, что это не Ария лежит в операционной, а Левика.