Но когда я услышал из её уст роковую фразу: "Мне нужны деньги", я сник.
- Сразу бы так и сказала, - я поджал губы и заскрипел зубами. Ана, Ана… От тебя я такого не ожидал. Я уже обрадовался, что нашёл бескорыстную девушку. Что ей не нужны деньги. Что это всё ради её семьи! А, нет! Я ошибся. – Завтра тебе привезут карточку, она уже готова. Это всё?
- Да, - как-то перепугано ответила девушка, но я уже отключился. Откинувшись на спинку кресла, я закрыл лицо руками и рассмеялся.
- Наивный! – протянул я. – Какой же я наивный!
Меня пробирала неистовая злость. Схватив с подоконника стеклянную вазу, я со всей дури кинул её о стену. Осколки разлетелись по всему кабинету, а я, стоя у стола, глубоко дышал и смотрел на осколки у своих ног.
- Успокоился? – тихо промолвил Сынхён, входя в кабинет. – Что уже случилось, что ты мою любимую вазу разбил?
- Я тебе новую куплю! – рявкнул я, зло глянув на друга.
- Вы поссорились? - Сынхён сел в кресло и посмотрел на меня. Любые отговорки он и слушать не будет. – Ты убегал с совещания весёлый донельзя. А сейчас?
И я рассказал всё: от начала и до конца. Весь наш с Аной разговор пересказал.
Я уже выпил четыре бокала вина из бара Сынхёна, но меня всё ещё колотило. А из-за чего я собственно разозлился? Я сам разрешил ей пользоваться моим счётом… Кретин!
Дни потекли однообразно. Первый, второй, третий… Я неделю только и делал, что выслушивал доклады, просматривал предложения и встречался с партнёрами. А в самолёте, когда мы уже летели домой, я наконец-то смог отдохнуть.
Я уснул, но абсолютно ничего не видел. Только темноту. Когда я проснулся, стюардесса объявила о посадке и попросила пристегнуть ремни безопасности.
- Сразу в офис? Или поедешь домой? – спросил Сынхён, когда мы вышли из здания аэропорта и подошли к нашим машинам.
- Нет, поеду в офис, - ответил я, закидывая вещи в багажник. – Надо кое-какие документы забрать. И выслушать отчёты, наорать на подчинённых. Поработать, короче.
Сынхён рассмеялся и, сказав, что я не исправим, помахав мне рукой, уехал. Я улыбнулся в след удаляющейся машине друга, сел в машину и направился в офис.
Там ничего нового я не узнал. Все работали, никто не отвлекался. Скукотища! Пробыв там до вечера, я всё же решил поехать домой.
Подъезжая к подземной парковке многоквартирного дома, я заметил Эллу. И что ей надо? Я проехал мимо неё, остановился на своём месте и вышел из машины. Элла уже стояла рядом.
- Что ты здесь делаешь? – спросил я, включая сигнализацию и облокачиваясь на машину.
- Зашла в гости. Я давно тебя не видела, - девушка подошла ближе и выразительно на меня посмотрела. – Ты скучал?
- Нет. Довольна?
- Как ты груб. Посмотри это на досуге, - она достала из сумочки флешку и протянула мне. – Я буду ждать звонка.
Я колебался брать или не брать флешку, но брюнетка сама вложила её в карман моего пиджака и, развернувшись, спокойно направилась к выходу.
Достав чёрную коробочку с информацией, я скептически её осмотрел и, положив обратно, двинулся по направлению к лифту.
Уже в квартире, я оставил вещи в прихожей и направился в кабинет. Я положил флешку на стол и включил компьютер. Пока запускалась система, я задумался. Нужно что-то сделать, чтобы извинится перед Аной. Впервые в жизни я буду извиняться перед девушкой! Может купить ей цветы? Банально! Сводить в кино? Это уже будет похоже на ухаживание! А оно мне надо? Думай, Джиён, думай! Но додумать мне не дал телефонный звонок.
- Я тебя слушаю, Сынхён, - сказал я.
- Ты уже дома? – спросил тот.
- Да. На квартире, - ответил я, вставляя флешку в компьютер.
- Меня тут наш общий друг караулил, - начал Сынхён, а я уже догадался, о ком он говорит. – Требует встретиться.
- Так уж и требует? – я рассмеялся и взъерошил волосы рукой. – Завтра в 9:30 подойдёт?
- Подойдёт, - после минутной задержки ответил он.
- Тогда подъедете к особняку. Я уже буду там, - я открыл флешку и замер. Фото… И после открытия файлов оказалось, что на всех фото Ана с каким-то мужчиной. – Я перезвоню.
Я отложил телефон и облокотился на стол. Она ему улыбалась, обнимала его, смеялась. Она ни разу не улыбнулась мне, но она улыбалась ему.
Меня обуздала непреодолимая злость.