— Двух мальчишек? За раз? Серьезно? — восхитился Эрхан,
— Нет, шутки шучу, — огрызнулась Эмма-Ли.
— Эээ… прости за нескромный вопрос… А муж твой что? Ну, нормальный?
Эмма-Ли улыбнулась ласково:
— Муж мой замечательный человек, умный и добрый. Я с ним счастлива.
— А Тариэль?
— Что Тариэль? Эрхан, четырнадцать лет прошло. Или пятнадцать? Неважно. Я уж и думать про него забыла. Да и рыбка не моя была. То есть, конечно, я его помню и желаю ему всяческих благ, да и Эрин моя умница и красавица, но сохнуть по нему я давно перестала. А что это ты вдруг спросил?
— Да так… По старой памяти, — попытался выкрутится Эрхан.
Эмму-Ли обмануть было непросто. Она тут же, как в детстве, схватила его за шею и принялась душить, приговаривая:
— Отвечай, гаденыш, где ты его видел?
Потом они, хохоча, ввалились в старую комнату Эрхана и развалились на кровати.
— Забыла, значит? — отдышавшись, выдавил Эрхан.
Эмма-Ли покраснела и пожала плечами:
— Мне хотелось бы, чтобы у него все было хорошо.
— Так у него все хорошо, — обрадовал ее кузен. — Он живет в свое удовольствие, ни в чем себе не отказывает.
- Женился? — с любопытством спросила женщина.
— Нет. Но дочку растит.
— Дочку? — Эмма-Ли нахмурилась. — И давно ты его видел?
— Да часа три назад, — честно ответил Эрхан.
Эмма-Ли вздрогнула и встрепенулась, но почти сразу тряхнула кудрями.
— Нет, — с сожалением протянула она. — Пожалуй, я не пойду его искать. Не думаю, что он будет рад меня видеть. Богат, говоришь? Купец, никак? Или в аристократии?
— Пират он.
Эмма-Ли с недоверием посмотрела на кузена и снова залилась смехом.
— Пират? Ой, мамочки! Этот… этот… франт, для которого неправильно завязанный галстук был поводом для истерики? Хотя я всегда знала, что это показное…
— Ма-а-ам?! — раздалось изумленно-возмущенное из двери.
Эрхан и Эмма-Ли немедленно выпрямились и сложили руки на коленях.
Эрхан еле сдержался, чтобы снова не заржать. Пожалуй, надо избавляться от привычек Лекса.
В дверях стояла темноволосая девушка, совсем еще девочка. Она была… она была пугающе похожа на отца. Узкое лицо, широкие брови, темные большие глаза, выразительный рот. Рот, пожалуй, достался ей от Эммы- Ли. Но в целом выражение её лица ее было весьма похоже на высокомерную маску древнего демона т'ига, как называл свой народ Тариэль.
— Кто это? — требовательно спросило юное создание, указав на Эрхана.
— Это твой дядя Эрхан, — представила его Эмма-Ли.
— Дядя? — брезгливо поджала губки девушка, выразительно оглядев его наряд. — Тот самый что ли?
— Хороша! — протянул Эрхан, не менее выразительно оглядев ее, и спросил у Эммы-Ли. — В работный дом ты её не сдавала, я вижу?
— Увы, — сокрушенно покачала головой кузина. — Не хватило решимости. Сама не понимаю, в кого она такая противная уродилась.
— В отца, — уверил её Эрхан. — Он еще и не такие фокусы в юности творил.
— Расскажешь? — радостно спросила Эмма-Ли, игнорируя хватающую воздух от возмущения дочь. — А вообще она на тебя похожа тоже.
Эрхан кивнул. Похожа.
— А говорила, умница и красавица, — упрекнул он кузину.
— Красавица, — вздохнула Эмма-Ли. — И умница, три языка знает, в магии успехи выдающиеся были, но забросила… неуправляема и ленива.
Девушка фыркнула и, взметнув юбкой, вылетела из комнаты.
— Как ты с ней жестко, — удивился Эрхан.
— Надоело, — отрезала Эмма-Ли. — И уговаривали ее, и грозились, и подкупить пытались — все равно никого не слушает. А та, его дочка, какая?
— Милая. Умная. Добрая, — задумчиво ответил Эрхан. — И блондинка.
Эмма-Ли помрачнела и тяжело поднялась.
— Ты отдыхай пока. Я портного вызову, пусть подберет тебе костюм.
— А про работный дом я серьезно, — крикнул ей вслед Эрхан.
— Отправляй, — ответила Эмма-Ли. — Отдаю ее тебе на растерзание. Сделаешь из нее королеву — что хочешь проси.
Глава 11. Дела семейные
Боги не дали королеве Эрайне сыновей, но это не смущало никого. На протяжении нескольких веков трон в Айдарре передавался по женской линии. Королевой становилась дочь или внучка правительницы. Мужчина в семействе был редкостью. Женщины клана упорно рожали девочек. Тем больше было горе королевы, когда ее единственный внук Эрхан однажды без вести пропал.
Как будто мало в королевской семье проблем!
Дети королевы Эрайны были ее болью, ее проклятьем, ее разочарованием. Две дочери! Старшая лживая самолюбивая гадюка, а младшая и вовсе идиотка. Причем идиотка — это диагноз. Родила ее Эрайна уже в преклонных годах, на что-то надеясь. На что? Старшую она упустила. Ей куда интереснее и важнее были дела империи, а дочь, ну что дочь… у нее есть няньки, бабки, тетки, отец в конце концов. Стоит признать, что уже тогда стоило понять, что дети — это не ее. Безобидную дурочку Эрму королева все же любила больше старшей дочки, да и как не любить вечное дитя, плетущее венки из цветов и играющее в куклы, всегда жизнерадостное, всегда улыбающееся?
Хорош порядок, когда из претендентов на престол блудливая кошка и идиотка.
Правда, мальчик у Эйи тоже получился вполне удачным. С неплохим магическим даром, симпатичный внешне, умный.
А вот только главной чертой всей королевской семьи был не магический дар, не ум, не внешность, а упрямство.
Упрямый император Эрлих в свое время — почти три века назад — из маленького нищего княжества создал империю. Не побоялся, не отступился. Воевал, брал ласкою, покупал. Его упрямый сын продолжил дело отца. А потом внезапно стали рождаться девочки, но тоже весьма упрямые.
Упрямая Эрайна, оставшись круглой сиротой в двадцать лет, тоже не прогнулась, не поддалась на провокации соседей, даже более того, ухитрилась присоединить Саргосское взморье к своему королевству, причем исключительно мирно.
Но войны не было слишком давно. Слишком жирные овцы пасутся на лугах, слишком радостны люди, слишком часто нарушаются границы со стороны Рухху.
Упрямый мальчик Эрхан слишком долго не был дома.
Иногда Эрайне казалось, что юный Эрхан — воплощение своего знаменитого предка. И тогда она снова откладывала в сторону перо. Рано. Пусть мальчик еще погуляет. Что ему делать здесь, в дряхлом, пропитанном пороком и развратом королевском дворе? А Эрайна еще немного повоюет… вместо тебя.
Будь Эрайна лет на двадцать моложе, возможно ей хватило бы решимости изменить принцип престолонаследия. Но ей уже за семьдесят, по меркам магов не самый солидный возраст, но по меркам королей — смертельно много. Она и сама знает, что стала слишком осторожна, слишком медленна, слишком королева. Привыкла к комфорту, к покою, к мирному времени. Пора менять королеву.
Женщина, по какой-то ошибке свыше ставшая матерью Эрхана, ничуть не удивилась его появлению. Более того, она, казалось, даже не знала, что он отсутствовал. Другого объяснения этому пустому взгляду, скользнувшему по нему, Эрхан найти не мог.
Удивленно покачав головой, молодой человек присел в кресло за письменный стол генерала Эрла.
Это даже не больно.
Он не собирался рвать на себе волосы в отчаянии, посыпать голову пеплом, резать вены или творить еще какие глупости. Раньше это казалось естественным: он даже думал, что все матери такие. Да и для чего нужна мать, если есть бабушка, тетка, сестра, няньки, наконец?
Но теперь ее равнодушие вызвало легкое недоумение вкупе с любопытством. Почему? Разве не все матери любят своих детей? Даже Тариэль, относившийся к дочке с показной строгостью, временами смеялся и дурачился с ней, не скупился на похвалы и с восторгом описывал не самые безобидные ее проделки. А ведь по сути своей он был рожден бессердечным. Леке, конечно, был бы в отчаянии, но ведь Эрхан вовсе не Леке. Эмоции, такие как радость, любовь, восторг, боль, печаль — были чужды Эрхану в той же степени, в какой характерны Лексу — открытому, искреннему и такому ранимому. Пожалуй, это был неравноценный обмен — сильные чувства в обмен на долг. Леке никому не был должен, он жил для себя, а Эрхан — ну, Эрхан готов был служить своему долгу до последней капли крови.