Из глубины ее существа вырвался стон. Это Маркус, он обнимает ее, ласкает ее, хочет ее…
Полли попыталась овладеть собой. Она для него просто женщина… просто замена той женщины, которая на самом деле ему нужна… Почему он вернулся в отель без Сюзи? Та достаточно ясно показывала, что хочет Маркуса, и он понимает это. Неудивительно, что он сейчас так возбужден. Неудивительно, что он ласкает ее, целует так яростно и исступленно, думала она, а голова уже откинулась назад, и Маркус покрывал горячими поцелуями ее шею.
Из-под полуопущенных ресниц Полли видела их отражение в зеркале, висевшем напротив. Матовая бледность ее кожи выглядит так женственно на фоне загорелого, бронзового тела Маркуса. Мускулы, перекатывающиеся у него под кожей, подчеркивают мягкие женственные округлости ее тела. Мужчина и женщина, женщина и мужчина – как изумительно они смотрятся вместе…
Полли внезапно содрогнулась и застонала, когда Маркус дотронулся до ее груди.
Ей тридцать семь лет, и ничего подобного она раньше не испытывала с Ричардом, даже не представляла, что такое может быть.
Она была потрясена. Ей страстно захотелось получить от Маркуса все наслаждения сразу. Ее руки гладили его упругие плечи и спину… Желая видеть его наяву, она раскрыла глаза и стала гладить его по спине, наслаждаясь этими прикосновениями. Его кожа была упругой и горячей. Ричард был более угловатым, чем Маркус, не таким мускулистым. Скорее мальчик, чем мужчина.
– Полли!
Она разобрала болезненную настойчивость в голосе Маркуса и в глубине души поняла острую просьбу, скрытую в легкой бархатной хрипотце его голоса, и откликнулась на нее, чувственно, победно радуясь тому, как она действует на него. Дотронулась рукой до его лица, легко провела пальцами по подбородку, едва касаясь, ощутила покалывание волосков. И содрогнулась от желания, которое захлестнуло ее тело, когда он стал целовать его.
Глаза ее заблестели от удовольствия и предвкушения. Рот раскрылся, дыхание стало частым и прерывистым.
Захваченная его страстью, Полли в ответ стала ласкать его с той же неистовой силой. Они продолжали стоять, не сходя с места, и вдруг ей показалось, что они движутся в каком-то таинственном, чувственном танце, повинуясь только им слышимой мелодии. Ее пальцы застыли около его губ, и Маркус принялся ласкать их, нежно, осторожно, легкими прикосновениями, пока она громко не застонала мягким, просящим звуком, звуком горящей желанием женщины.
Женщины… да, она была в эти мгновения ею – женщиной, не девочкой, а Маркус был ее мужчиной!
Полли не могла совладать с собой и опять взглянула в зеркало. Бедра его все еще были закрыты полотенцем, которым он обмотался, когда она неожиданно вошла в ванную комнату.
– Сними его, – с трудом выговаривая слова, попросила она, коснувшись рукой полотенца. – Пожалуйста, я хочу видеть тебя полностью.
Маркус молча выполнил ее желание, и Полли, затаив дыхание, а затем, резко выдохнув, судорожно застонала. Машинально она прикоснулась к нему, проведя кончиками пальцев по контуру его тела, по плечам, рукам, чувствуя напряжение и дрожь крепких мускулов. Когда Полли коснулась его талии и дошла до бедер, дрожь усилилась. Она коснулась его упругих, мускулистых ягодиц…
– Полли! – услышала она, и звук его хриплого голоса заставил ее замереть. – Ради бога… – сдавленно попросил Маркус; сейчас он говорил совсем не зло, как ей вначале показалось, но… измученно. – Если ты не сделаешь…
Если она не сделает чего? Полли испуганно дрожала, ожидая, что Маркус запретит ей прикасаться к нему. Но когда она попыталась отстраниться, лицо ее зарделось, потому что Маркус стал умолять ее:
– Полли, не останавливайся, смотри, что ты делаешь со мной…
Он придвинулся ближе, и она почувствовала, почему он так осторожно сокращал расстояние между ними. Ее тело опалил жар, исходящий от Маркуса, она почувствовала крайнюю степень его возбуждения. Вот настоящий мужчина, в его высшем проявлении, его вершина, думала она, и один его вид заставлял ее хотеть… заставлял ее чувствовать…
Глубоко внутри ее существа возникло ощущение такого яростного голода, такого желания, ощущение пустоты, которую нужно было заполнить как можно скорее, такая жажда, что глаза Полли наполнились слезами душевной боли. В страстном желании она качнулась к Маркусу, ее тело выгнулось назад в немой мольбе и призыве, глаза вспыхнули любовью и желанием.
Маркус тут же поддержал ее, крепко сжав, опалив огнем своего тела. Его власть и желание подействовали на нее как бальзам, успокоив боль ее сердца, придав ей новые силы.
Он склонил голову и прижал ее свободной рукой к себе. Губы Полли коснулись его твердой ладони.
– Маркус… пожалуйста… – прошептала она, зная, что он поймет, о чем она его молит.
– Полли… – в его голосе звучала мука. – Ты знаешь, как долго я ждал этого мгновенья, как долго хотел, чтобы ты стала такой, – задыхаясь от страсти и желания, с трудом выговорил он, поднял ее и понес в спальню. – Даже в самых диких снах, самых отчаянных мечтах я никогда не представлял себе этого, – продолжал он, опуская ее на кровать и кладя голову на ее живот.
Маркус целовал и гладил ее шелковистую кожу, одновременно утоляя и возбуждая ее голодную страсть к нему. Каждое прикосновение, каждый поцелуй разжигал аппетит Полли, возносил ее на незнакомые ей прежде высоты наслаждения.
Он целовал ее грудь, и маленькие язычки горячего пламени, оставляемые его языком на теле Полли, жгли ее. Она извивалась под ним, кричала в экстазе, когда он яростно ласкал ее грудь. Такое наслаждение было ей прежде неведомо. Она и боялась его, и стремилась к нему, она хотела отдать себя этому наслаждению и пугалась его. Она не могла остановиться теперь, когда все ее тело, все ее существо звало его. Остановиться сейчас было невозможно.
Ей хотелось передать ему свои чувства, свои переживания, ей хотелось слиться с ним.
– Как же долго я ждала, – хрипло выдохнула она, когда Маркус накрыл ее своим телом.
– Да, это длилось слишком долго.
Она чувствовала жаркий бархат его кожи, жаркий бархат над переливающимися мускулами.
Полли затаила дыхание, тело ее выгнулось от стремления к нему, оно звало его к себе, молило, желало… было готово… и немного страшилось этого. Ожидание, как оба признались, длилось слишком долго.
Ничего подобного у нее никогда не было с Ричардом. Не с чем было сравнивать, даже если бы ей захотелось это сделать. Сейчас она впервые в жизни ощутила себя женщиной. Впервые почувствовала себя рядом с мужчиной, а не с мальчиком. С каждым новым мягким толчком Маркус все глубже входил в нее, приближаясь туда, где ей хотелось, чтобы он был.
Чувствуя приближение экстаза, Полли вцепилась в плечи Маркуса, и тут волны наслаждения захлестнули ее. Маркус теперь двигался иначе: жарче, быстрее, потом глубже и медленнее, и ее тело подхватывал этот ритм, заставляя двигаться с ним в унисон.
Все это напоминало пение, полет, качание на волнах, как будто ветер подхватил их обоих и нес в своих объятиях, – радостная боль любви, наслаждение, которое брызжет из каждой клеточки ее тела.
Полли обмякла, не в состоянии произнести ни слова, ни звука; у нее не было ни одной мысли, чтобы выразить великолепие того, что она только что испытала.
Она чувствовала только тело Маркуса, горячий огонь внутри себя, ее сотрясало землетрясение и извержение вулкана удовольствий.
Бессознательно Полли попыталась вернуться к реальности. Маркус что-то говорил ей; но она, улыбаясь, только пристроилась поближе к нему, слишком измученная, опустошенная, чтобы что-то слушать или отвечать. Ей нужно было время, чтобы понять, ощутить и оценить то, что произошло. Она не могла сейчас ничего обсуждать, это было выше ее сил.