Когда Маркус убирал волосы с ее лица, он почувствовал, как дрожит его рука.
Он ждал этого так долго, любил ее столько долгих лет, но никогда не мог себе представить, что это будет так, что это может так быть, что бывает нечто подобное. Он не был анахоретом, в его жизни было достаточно женщин, удовольствий… но никогда никто из них не давал ему такого наслаждения.
Он молча всматривался в лицо Полли. Как ему хотелось рассказать ей, что он чувствует, как сильно любит ее, как сходил с ума от ревности вчера вечером, увидев ее с другим мужчиной, но когда он повернулся к ней, то увидел, что Полли крепко спит.
Маркус осторожно накрыл ее одеялом, нежно поцеловал и лег рядом. Он до сих пор с трудом верил тому, что только что произошло между ними.
Полли снился блаженный сон. Она была в постели с Маркусом, прижималась к нему, укутывалась в его тепло и любовь. Она прижалась к нему еще теснее, пробормотав его имя, вдыхая тепло его кожи, уткнувшись губами в его плечо.
– Ммм… Маркус…
Он обнял ее покрепче, коснувшись ее губ, и она почувствовала, что он улыбается.
– Маркус! – Полли изумленно открыла глаза. Это был не сон, она действительно лежала рядом с ним.
Она попыталась подняться и услышала его приглушенной смех, как будто то, что они оказались в одной постели, было обычным делом на протяжении многих лет.
– Ну, раз уж ты меня разбудила, то отвечай, что собираешься со мной делать? – рассмеялся он, погладив ее обнаженную грудь.
Это движение предполагало, что он прекрасно знает, чего она хочет. Остатки сна улетучились, и Полли ясно вспомнила все события прошедшей ночи и смущенно посмотрела на него.
Неудивительно, что Маркус так себя ведет после всего, что она говорила… и делала…
– Ммм… тебе нечего сказать? – Маркус нежно целовал ее грудь, шею, губы, его руки скользили по телу Полли, переворачивая ее.
Полли, конечно, знала, что существуют различные сексуальные позиции, но они с Ричардом никогда… Однако они были молоды и неопытны, и…
Она изумилась тому, что делает с нею Маркус.
– Тебе будет хорошо, – шептал он, – так я могу чувствовать тебя всю… как и ты…
Полли задохнулась от вновь нахлынувшей страсти, когда его пальцы принялись снова мягко и нежно ласкать ее. Она чувствовала, как ее тело отвечает ему, реагирует на его прикосновения. Полли бессильно прикрыла глаза и отдалась желанию, захлестнувшему ее.
– Лежи спокойненько, – попросил Маркус, – пожалуйста, позволь мне… сделать так…
Полли сладко застонала от удовольствия. Маркус слегка подвинул ее, откинув одеяло, и в неясном свете она увидела, насколько он возбужден. Ей показалось, что его плоть заполняет ее целиком.
– Маркус…
Она цеплялась за него, на нее накатывали волны удовольствия, они захлестывали ее. Даже легкое движение его тела внутри нее усиливало их, волна за волной, пока, наконец, эти легкие движения стали не столько удовольствием, сколько утонченной мукой.
Она с силой схватилась за Маркуса, вцепившись пальцами в его тело, вжимаясь в него, чтобы слиться в единый организм, заставляя его все теснее, все глубже входить в нее. Неожиданность, с которой Маркус ответил на ее голодный призыв, сначала потрясла ее, заставила задохнуться, но потом сразу же она стала двигаться вместе с ним, отвечая на его движения, открываясь ему.
На этот раз ее оргазм был сильнее, длительнее и таким интенсивным, что из глаз у нее полились слезы, вызванные эмоциональным потрясением, которое она испытала. Ее трясло, она прижималась к нему, ища его поддержки, подтверждения того, что и он испытывает нечто подобное. Одновременно с этим она боялась своей беззащитности и уязвимости.
– Зачем мы сделали это? – спросила она Маркуса.
– А почему мы не должны были это делать? Мы оба свободны, не так ли? – И, не дождавшись ее ответа, он ослабил объятия. – Полли, послушай меня… – Но Полли было достаточно. Она же видела его вместе с Сюзи, которую Брайони мечтает выдать за него замуж. Брайони! Господи сохрани, что подумает Брайони, если…
С потрясающей ясностью Полли вдруг поняла, что ступила на минное поле. Она увидела пустоту своей жизни, которая раскрылась перед ней, ложь, к которой она будет вынуждена прибегать. Зачем все это? Побывать ненадолго в раю, чтобы потом переживать все ужасы ада? Как она теперь это перенесет, увидев Маркуса вместе с Сюзи? Теперь, после всего, что произошло, после всего, что она испытала в его объятиях? Как ей теперь смотреть в его глаза?
– Полли! – требовательно позвал Маркус.
Она закрыла глаза, замерла, одеревенела, почувствовав, что он отпустил ее, и тут же отвернулась от него. Она больше не хочет оставаться в кровати рядом с ним, но ее опустошенное тело отказывалось двигаться, чувствуя рядом тепло Маркуса.
Почему она молчит, почему замолчала как раз сейчас, когда он сказал, что они оба свободны? Может, у нее что-то было с Бернстайном? Неужели Полли влюблена в другого? Неужели она просто использовала его, Маркуса, чтобы снять свое сексуальное напряжение?
Маркус хотел разбудить Полли и потребовать от нее правды.
Полли слегка всхлипнула во сне. Маркус озабоченно наклонился к ней. В неясном свете он увидел слезы на ее щеках, и гнев его растаял. Он так любит ее, он любил ее все эти долгие годы, с того момента, как впервые ее увидел. Но тогда она была женой Ричарда, и он заставил себя скрывать свои чувства, придерживаясь строгих взглядов на мораль и порядочность. А Ричард был его кузеном, у них была духовная близость.
Но не его лояльность или жалость к брату заставили Маркуса предложить Ричарду «Фрейзер-Хаус». Нет, не Ричарду, а именно Полли. Только ее видел Маркус в роли домоправительницы и хозяйки отеля. Один вид ее маленького, слишком озабоченного, слишком бледного личика, когда она дрожала от холода в их, так называемой квартирке, чуть не заставили Маркуса убить своего непрактичного кузена. Полли так нуждалась в его заботе и опеке. Если бы она была его женой, а не вынашивала ребенка Ричарда…
Но Маркус сумел внести уют и порядок в ее жизнь – ее и Брайони.
Брайони… Маркус неистово заморгал, вспоминая то время, когда Полли дала жизнь малышке. В госпитале его по ошибке приняли за мужа Полли, разрешив остаться возле нее.
Полли так вцеплялась в него во время самых болезненных схваток, что в какой-то момент у него заболела рука. Он переживал за нее и злился на Ричарда, требуя, чтобы доктор облегчил ее страдания, но Полли отрицательно мотала головой, повторяя, что с ней все в порядке, и едва ли сознавала, кто находится рядом с ней.
Спустя годы он часто спрашивал себя, почему Брайони так много значит для него, как будто она была его собственным ребенком. Очевидно, сыграло роль то, что он присутствовал при ее рождении.
После смерти кузена Маркус стал надеяться на взаимность, но Полли ясно дала понять, что Ричард – единственный мужчина, которого она любила, и вряд ли полюбит другого. Маркус пытался вытравить свои чувства, был подчеркнуто, равнодушен к Полли, но иногда ему было просто невмоготу находиться рядом с ней, и это стало главной причиной, по которой он решил уйти из «Фрейзер-Хауса».
В его возрасте переживания уже должны быть другими, менее сильными, менее волнующими, однако годы только усилили его любовь к ней, а вместе с ней и злость, и беспомощность, которую он испытывал, видя, как она губит свои молодые годы в одиночестве, как впустую проходит ее жизнь. Но когда он почувствовал, что у нее может быть другой мужчина, что она могла дать другому то, в чем так упорно отказывала всем… и, конечно, ему, Маркусом овладела дикая ревность.
Вспоминая о том, как он заставлял себя молчать о своих чувствах, Маркус понимал, что лучше молчать о них и сейчас, тем более не напоминать о клятвах Полли, что в ее жизни, где царит один Ричард, нет места другим мужчинам. Но как тогда понимать ее внимание и интерес к Филу Бернстайну?..
Маркус давно привык к тому, что Полли держится за свое вдовство и свои воспоминания о покойном муже, что видит в нем, Маркусе, только кузена Ричарда… и был даже спокоен. И вдруг все переменилось. Эта ночь перечеркнула ее вдовство.