И вот её нет.
Нет.
Она – тлен.
А я, точно шелудивый пёс, оставшийся без дома, приползла к Володьке, поплакаться, поскулить. Может и правильно? Вместе выть на Луну от горя менее угнетающе. Исполним страдания дуэтом, поплачем, и может быть, когда-нибудь сможем начать всё с чистого листа.
– Похороны прошли нормально, – сообщил парень, а я кивнула соглашаясь. – Как подумаю о том, что она не смогла выбраться…
Возникла пауза, которую я вскоре прервала:
– Её убили, а потом взорвали дом. Она не мучилась.
Володька затянулся сигаретой, потом медленно выпустил дым через нос, кивнул. Он даже не стал спрашивать, откуда мне известны такие подробности, просто принял на веру.
– Слышал ты лежишь в больнице, – констатировал Жданов.
– Сбежала, – выдохнула слово я.
– Может зря? Ты так кричала… Люська всегда боялась тебя расстроить, а тут такое!
Не ожидала. Весь свой скулёж я тут же запихала внутрь, за широкие рёбра, и обернулась к Володьке:
– Где видел?
– Козёл один выложил.
– Мистер Икс?
– Ты фанатка?
– Подписана на него.
Жданов докурил сигарету, затушил её о ступеньку, поднялся и выкинул в привязанную проволочкой к перилам баночку, а потом, мотнув головой, сказал:
– Пошли. Не тут же нам проблемы решать.
Я последовала за Ждановым. Володя закрыл деверь на щеколду, помог мне снять куртку, выдал тапочки и пригласил шагать за ним.
Боже, всё так обыденно – так всегда бывало!
Непрошеные слёзы, навернулись на глаза, но я приказала себе не плакать. Одёрнув кофточку, вошла в комнату заставленную компьютерами и ноутбуками, присела в кресло. Половина стены, соединяющей комнату и кухню, была снесена. Я могла наблюдать за парнем, рыщущим по кухне и готовящим кофе.
Оставив сумку в кресле, подошла к перегородке, которая исполняла роль барной стойки и кухонного стола, навалилась на неё, достав из кармана джинсов телефон Варёного.
– У меня к тебе будет три просьбы, Вов.
– Говори, – не оборачиваясь ко мне, и продолжая заливать воду из чайника в турку, предложил Жданов.
– Первая касается телефона. Я свой забыла в такси, когда ехала на квартиру к себе.
– Угу. Чтобы Лоскутов не отследил? Ха! Конспиратор!
– Ладно тебе. Так вот, есть другой телефон. Я поимела мобильник у одного типа. Мне бы хотелось, чтобы ты вытащил всю интересную информацию из записной книжки, галереи с фотографиями, если такая существует.
– Принято. Вторая просьба?
– Поищи зарядку к ноутбуку, у тебя полно всего.
– Покажешь машинку – подберём что-нибудь подходящее.
– И последняя просьба весьма необычная…
Я помедлила, не зная, как преподнести однокурснику информацию. Он уже поставил турку на блин электроплиты, развернулся ко мне лицом, поправил очки и изрёк:
– Это как-то связано со смертью Люды и тем Артёмом, которого ты проклинала на пожаре?
Я замолчала, осознав, что поторопилась со списком просьб. Нет, я не струсила, просто вдруг поняла, что не имела права рисковать ещё одной жизнью. Это моя война и вольные рекруты на ней – пушечное мясо. Мне нужно остаться одной, прослушать заявления Икса и вспомнить детали минувших событий. Никто, кроме меня не знал Артёма хорошо – мне и карты в руки.
Но без тасовки карт игры не будет, и первый кон уже сыгран, а я всё еще в роли наблюдателя. Надо поймать момент и определиться с тем, какой расклад у меня на руках, а не вовлекать новых игроков. Мой проигрыш – их смерть.
– Нет. Хочу попроситься на ночлег.
– Валяй. Проси.
– Можно мне у тебя переночевать?
– Конечно. Можешь здесь вообще жить сколько нужно.
– Спасибо. Покажешь ту запись, ну… где… пожар.
– Да.
Жданов вытащил из шкафа чашки. Широкую, с большой ручкой, поставил возле меня, а другую, с надписью: «Крутяк» – напротив. На столешнице появилась сахарница, сливки и конфетница с шоколадными батончиками в ярких обёртках.
Мы с однокурсником сохраняли молчание и тишина начала на меня давить.