Мука от потери подруги обрушилась на меня с подавляющей силой, выдавив из тела радость нового утра. Я зарылась лицом в подушку и глухо застонала.
Именно в этот момент в комнате появился Илья. Я узнаю его из тысячи людей по быстрым, но мягким шагам. Пришлось оторваться от спасительной подушки и посмотреть на моего четырежды жениха.
Он пришёл не один, а в сопровождении неизвестного мужчины невысокого роста, среднего возраста и посредственной внешности. Прямо сказать – Господин Сбалансированность. Впрочем, кое-что примечательное в его физиономии было – разрез глаз. Настолько круглых и при этом маленьких я в своей жизни не видела. Не очи – пуговки, как у хорька.
Хлопнула щеколда входной двери и вскоре на пороге помещения, почёсывая плоский живот, оказался хозяин квартиры в одних боксёрках. Жданов подмигнул мне и прошёл к плите. Илья тем временем уселся в кресло возле дивана, на котором я спала, закинул ногу на ногу и уставился на меня.
– Привет! – улыбнулась уголками губ и поправила ворот трикотажной кофточки. – Какими судьбами?
– Привет. Собирайся, – последовал ответ. – Пора домой.
– Я в отпуске, могу себе позволить не торопиться в собственные четыре стены, а побыть ещё какое-то время в чужих. Мало того, меня отсюда пока никто не гонит. К тому же булочки пахнут вкусно. Напоминает французскую кондитерскую.
– Да, детка, тебя никто отсюда не гонит, – пропел Вовка и навалился на столешницу стойки, чтобы при разговоре видеть меня. – Мало того, есть чем опохмелиться.
Жданов, успевший натянуть свежую, но мятую футболку и джинсы, широко улыбнулся и ещё раз подмигнул мне. Его волосы были склочены после сна, а на щеке виднелся отпечаток от смятой наволочки. Но улыбка была весёлой и щедрой.
Мы с однокурсником легли на заре, после выпитой бутылки хорошей водки, которую запивали соком и заедали бутербродами с колбасой. Договорившись до хрипоты и наревевшись у однокурсника на плече, я вовремя вспомнила, что по исследованиям психологов, время между двумя часами ночи и пятью утра самое опасное для людей с подвижной психикой.
Вполне возможно, что я напутала со временем, но на тот момент Жданов был пьян настолько, что не смог ревизовать достоверность моих слов в интернете, и просто поверил на слово. Вспомнив о моём психозе, он счёл своим долгом закрыть все окна в квартире и балконную дверь, чтобы я, ненароком, не решила кончать жизнь самоубийством. Затем выдал постельное бельё и сам отправился спать.
Конечно, я не поверила в заботу обо мне со стороны парня, ведь он оплакивал Комарову со мной наравне. Спьяну закралось ощущение, что закрывал он окна не ради меня, а ради себя. Да и ладно, ведь оба дожили до утра…
Мой взгляд переместился с улыбающегося помятого лица Вовки на настенные часы, и я невольно охнула: маленькая стрелка замерла на цифре три, а большая – на единичке.
– Кофе хотите? – спросил Жданов, обращаясь к гостям, и скрестил руки на груди.
Пять баллов тебе, Жданов! Так и надо! Это ведь твоя квартира, а не Лоскутова. Пора этого боярина на место ставить. Ишь распоясался, супостат!
– Спасибо. Не откажусь. Григорий, будете кофе?
Ага. Середнячка зовут Григорием. Будем знать.
– Нет. Спасибо, – покачал головой Середнячок.
– А я выпью, – кивнул Илья.
– И я буду, – буркнула я, продолжая валяться на диване.
– Будешь, – кивнул без доли улыбки Лоскутов, – но сначала оденешься.
– Хочу кофе в постель, – капризничала я.
– Перестань паясничать, – нахмурился Илья. – Одевайся. И вот. На. Возьми.
Мужчина протянул мне телефон, и я выхватила его из рук, сев при этом на диване.
– Как нашёл?
– Григорий Павлович отыскал.
Я кивнула и буркнула:
– Предположим не он «отыскал», а специальная программа в смартфоне. А как здесь оказался?
– В больнице были. Просматривали записи в дежурке. Видел я, как ты по коридором следы заметала, пока не вычислили в какую из палат ты могла зайти. Красть у мёртвых нехорошо, детка.