Отец отвернулся и, нагнувшись, посмотрел в щель нового улья. Потом приложил ухо к дощатой крышке.
— Гудят, — улыбнулся он. — На новом месте устраиваются… Может, завтра покрасишь улей?
— Завтра с утра мы идем на старые делянки жечь сучья, которые вы оставили…
— Что ж, дело хорошее, — сказал отец.
— В далекой древности лесов на планете было куда больше, но люди и тогда сохраняли их, оберегали. На Мадагаскаре триста лет назад человеку, который срубил дерево в лесу, на этом же пне отсекли голову…
— С Храмовниковым беседовал? — улыбнулся отец.
— Папа, если человек вырубит леса, ни животные, ни люди не смогут жить на земле!
— Никто не собирается вырубать весь лес под корень.
— Профессор сказал, что планета «облысела». И нерадивые леспромхозы тоже наносят урон русскому лесу… Мы будем уничтожать вредителей. И сжигать сучья, что остаются после вас…
Петр Васильевич долго молчал, задумчиво глядя на зубчатую окаемку бора. Закатные краски над лесом бледнели. Вдоль леса к речке пролетели два хохлатых чибиса. Когда кончается длинный летний день, а ночь еще не наступила, всегда стоит прозрачная тишина. Дневные птицы уже умолкли, ночные еще не решаются подать голос.
— Я слышал, Василий Васильевич даже в отпуск не поехал, — сказал отец.
— Он нам ничего не говорил.
— А сможете ли вы опыливать деревья? Это сложно и небезопасно.
— Не боги горшки обжигают, — ответил сын.
— Ты у меня становишься взрослым, — улыбнулся отец.
— Мы уничтожаем вредителей, — сказал Никита и пытливо посмотрел на отца.
— Можно подумать, что я тебя стану отговаривать, — сказал Петр Васильевич. — Большое дело сделаете, если всерьез за это возьметесь… Я боюсь одного: как быстро загорелись, так быстро не остыли бы. Борьба с лесными вредителями требует и времени и терпения. Были вы хоть раз на старых делянках? Видели, как прижились ваши саженцы?
— Василий Васильевич сказал, что мы хозяева леса. И мы не дадим в обиду свой лес.
— Объявишь мне войну? — усмехнулся отец.
— А запретят когда-нибудь лес рубить?
— Запретят, — сказал отец. — В таких масштабах. Сколько железная дорога забирала древесины — все шпалы делались из дерева. А телеграфные и электрические столбы? Теперь все это из железобетона. Лес будут рубить, но культурно и для самых необходимых нужд, а не для спичек… Пластмасса и другие синтетические материалы заменят многие изделия из дерева.
— Тогда ты останешься без работы?
— Я столько срубил деревьев, что даже если до конца жизни буду сажать молодняк, и тогда не рассчитаюсь с лесом. А вообще и на мой и на твой век леса в стране хватит…
— А потом?
— Что потом?
— Святослав Иванович говорит, что нужно смотреть дальше. После нас тоже будут жить люди. И они уже никогда не увидят мамонтова дерева. Этих деревьев даже в заповедниках нет, их вырубили.
— Неплохо просветил вас Храмовников, — смущенно сказал отец. — Ловко и меня ты поддел.
— Папа, а ты нам поможешь?
Петр Васильевич взглянул на усыпанное звездами небо, поднялся со скамейки и подошел к улью. Приложив ухо к стенке, послушал.
— Бурлят, — сказал он. — Надо чуть свет встать посмотреть — чего доброго весь рой может сняться и улететь…
— Святослав Иванович показывал нам этих жучков, — думая о своем, сказал Никита. — Малюсенькие, а какой вред от них! Огромные деревья убивают на корню.
— Я завтра позвоню на склад удобрений, — сказал отец. — Если есть у них подходящие ядохимикаты, попрошу, чтобы отгрузили нам несколько пакетов… Утром в район две наши машины пойдут, вот и захватят. Вчера Храмовников называл эти ядохимикаты, да из головы вон! Трудные названия…
— Я сбегаю к профессору! — сорвался с места Никита. — Запишу все и тебе принесу.
— Поздно уже…
— Я быстро! — воскликнул Никита и, перепрыгивая через капустные рядки, помчался к калитке.
Петр Васильевич задумчиво посмотрел ему вслед. Не на шутку растормошил Храмовников ребят… Рано или поздно перед ними придется держать ответ.
Из леса доносились резкие птичьи крики. Месяц облил черные замшелые крыши домов желтовато-серебристым светом. Веретенообразное облако еще больше вытянулось, заостренный конец налился густой синевой.
Тихо в Погарино.
КОСТРЫ
На красноватых, свежеспиленных осиновых пнях сидят Святослав Иванович Храмовников и учитель физики Василий Васильевич. На коленях у них промасленные пакеты с бутербродами, в руках бутылки с молоком. Перед ними простирается недавно вырубленная делянка с ворохами обрубленных веток. Листья и иголки пожелтели, ошметки разноцветной коры усыпали землю. Пни источают горьковатый запах, и над ними вьются бабочки, пчелы. Мальчишки и девчонки расчищают делянку: стаскивают в кучу разбросанные вокруг пней ветви, железными и деревянными граблями сгребают в вороха гнилье, листья, сучки.