Ветви протянулись над самой головой. Маленькая юркая птичка с желтым хохолком снует меж ветвей. С любопытством поглядывая на ребят, нет-нет и рассыплет по притихшему лесу чистую звонкую трель. Других птиц не слышно. Певчие птицы любят светлый лес, пронизанный солнцем.
— Я такой лес только на картинах Васнецова и Шишкина видела, — говорит Майя.
Роман в картинах и художниках не очень-то разбирается и переводит разговор на другое.
— Хочешь, научу тебя ездить на мопеде?
— Правда? — оживляется Майя. — Я думала, ты только мальчишек учишь.
— Как исключение… — улыбается он.
Мопед они оставили в кустах у Черного озера.
С трудом пробрались они сюда по узкой лесной тропинке, а дальше и на велосипеде не проедешь.
Мопед стоял на месте. Роман вывел его на тропинку, завел и, подождав, пока девочка заберется на заднее сиденье, тронул с места. Роману хотелось с шиком прокатить ее по лесу, но негде было развернуться: тропинка узкая, виляет меж толстых деревьев, да и почва пружинит. То старые листья, то папоротник, то зеленый мох. Лишь вырвавшись из леса, Роман припустил по лугу вдоль Уклейки.
Майя оказалась понятливой ученицей. Не сравнишь с Виталькой Гладильниковым. Правда, раза два она упала, но машину не повредила, лишь локоть себе оцарапала. Мопед трещал на первой скорости — вторую Роман пока опасался включать, — за ним тянулся синий жирный дымок, длинноногая девчонка с развевающимися волосами, азартно вцепившись в руль, катила по лугу. Внезапно руль круто вильнул, и Майя полетела в траву. Мопед подпрыгнул козлом и повалился набок. Девочка тут же вскочила на ноги и, подбежав к маленькой кочке, усыпанной желтыми цветами куриной слепоты, нагнулась. Роман подошел к ней.
— Чуть на гнездо пеночки не наехала, — сказала она.
У самой кочки, в траве, спряталась аккуратная серая корзиночка, сплетенная из сухих травинок и выложенная пухом. В ней лежало пять маленьких пестрых яиц. А над головами ребят с криком порхали обеспокоенные птицы.
— Она вылетела из-под самого колеса, — продолжала Майя. — Я как крутнула руль… Почему я упала?
— Кто же на скорости круто поворачивает?
— Зато на гнездо не наехала, — сказала Майя.
Роман выправил руль и, подняв голову, увидел Егора Пестрецова. Тот стоял на тропинке и причесывал розовой расческой мокрые слипшиеся волосы. Видно, только что выкупался в Уклейке. Там, у старой запруды, есть одно глубокое место. Даже Егору будет с головой. И хотя Пестрецов, как обычно, улыбался, темные глаза смотрели пристально и недобро. В детстве его звали Косым, а потом почему-то это прозвище от него отлипло. Может, потому, что Егора в поселке старались не задевать. Одно время он работал на валке леса, потом — слесарем в ремонтных мастерских. Здесь он зарабатывал меньше, но зато времени свободного у него было больше. А все свободное время Егор проводил в лесу или на озере. И его мать частенько ездила с большой завязанной мешковиной корзиной в райцентр на рынок. А что было в корзине, никто не знал, могли лишь догадываться…
Кончив причесываться, Егор дунул на расческу и спрятал в карман. Шелковая рубашка с молнией обтянула широкие плечи, чисто выбритые щеки лоснятся. У Пестрецова праздничный вид. Уж не идет ли он снова свататься к Никифоровой дочке?..
— Что же это ты даешь всем кататься на моем мопеде? — мягко, с улыбкой, упрекнул Егор. — Им только дозволь… — Он кивнул на собиравшую на лужайке цветы Майю. — Хорошую вещь искалечат.
В Романе поднималась ненависть к этому человеку. Знал бы — вовек бы не связывался с этим мопедом!
— А машина, велосипед ли, мотоцикл ли, любит одного хозяина, — продолжал поучать Егор. — Как пошла вещь по рукам, пиши пропало! Гляжу я, как ты распоряжаешься моим мопедом, и, веришь, сердце кровью обливается.
В словах Егора неприкрытая насмешка и угроза. И глаза пронизывающие, холодные.
Роман, опершись о мопед, молчал.
— Ну, поиграл с моей техникой и будет, — сказал Егор и положил тяжелую руку на руль
— Ну, поиграл с моей техникой и будет, — сказал Егор и положил тяжелую руку на руль. — За амортизацию я с тебя ничего не потребую. — И он рассмеялся, показав скошенные с одной стороны крупные желтоватые зубы.
— Не отдам! — воскликнул Роман и рванул руль к себе.
Майя подняла голову, выпрямилась. В руке у нее букет ромашек и еще каких-то розоватых мелких цветов.
— Ай-яй! — покачал головой Егор, разглядывая мопед. — Фара сбоку помята… и рама плохо покрашена. Небось, кистью мазал? А надо бы из распылителя… А это что? — он нагнулся к звонку и посигналил. — Разве это сигнал? Пискляк какой-то. Мог бы и получше звоночек подобрать…