— На небе три солнца, или мне это кажет-ся? — опросила Майя, прищурив глаза на пылающий небосвод.
— Солнце играет, — сказал Роман.
И действительно все три солнца не стояли на месте: невысоко прыгали над вершинами деревьев, расходились и снова сходились вместе. Долго на эту игру смотреть невозможно — у Майи выступили слезы на глазах, но когда она снова взглянула на восток, то увидела лишь одно большое, красноватое солнце, медленно поднимавшееся над бором.
— А теперь снова одно солнце, — сказала она.
— Я однажды видел сразу четыре солнца, — сказал Роман. — Прошлой весной. Прыгали, прыгали, а потом слились в одно. Это — оптическое явление. Забыл, как называется…
— А бывает сразу несколько лун?
— Не видел, — сказал Роман.
— Я люблю смотреть на ночное небо. Млечный Путь, созвездия с красивыми названиями… Там тоже населенные миры… Ты хотел бы полететь на другие планеты?
— Может, и полечу, — сказал Роман.
Поселок остался позади — и они вступили в сосновый бор. В руках девочки продуктовая сумка, из которой торчит небольшая птичья голова с хищным клювом.
— Я здесь ее выпущу, — сказала Майя.
Но птица и не думала улетать. Она сидела в сумке и доверчиво смотрела круглыми глазами на девочку.
— Лети, глупая, — встряхнула сумку Майя. Она вытащила птицу из сумки, потерлась щекой о нежные, синие с зеленоватым отливом перья и подбросила ее вверх. Птица распахнула пестрые крылья, взмыла вверх и, описав большой круг, с гортанным криком опустилась девочке на плечо.
Роман, наблюдавший за этой картиной, усмехнулся:
— Не хочет на волю… Видно, понравились ей твои зеленые кузнечики.
Пустельга почистила когтистой лапой клюв, вытянула шею и осторожно склюнула с головы девочки запутавшуюся в волосах маленькую букашку.
— Ну и пусть сидит на плече, пока не надоест.
Они пошли дальше. А (вот и лисья поляна! Минут двадцать, затаившись в кустах, ждали они лисят, но те так и не вышли из норы. Может быть, они уже тут не живут?
Миновали старую, расчищенную вырубку. Осенью приведет сюда свою команду Роман, и ребята посадят саженцы сибирской сосны и кедра.
Пустельга на плече забеспокоилась, завертела головой и, задев девочку жестким крылом, взлетела. Со свистом рассекая воздух, поднялась выше деревьев и пропала, будто растворилась в солнечном луче.
Майя проводила ее взглядом и вздохнула:
— Я понимаю, ей на свободе лучше, а все равно жалко расставаться. — Она потерла плечо и улыбнулась. — Ну вот, оставила мне на память синяк…
— Мне тоже Тришка сделал отметины, — сказал Роман. — Помнишь, как он лапой меня двинул? Весь бок когтями ободрал…
— И все-таки ты его усмирил.
Майя шла за Романом и поглядывала вверх: все еще не верилось, что пустельга улетела насовсем.
Черные волосы Романа завивались на шее в тугие колечки. У мальчика тонкая талия, перетянутая широким ремнем. Через плечо висит сумка с угощением для Тришки. Спокойно и хорошо в лесу с Романом. Надо родиться в лесу, чтобы чувствовать себя здесь дома.
Роман остановился, и Майя узнала тот глухой, смешанный лес, где Роман познакомил ее с Тришкой.
Роман взобрался на пень и оглянулся. Видно, как он волнуется: зачем-то пригладил волосы на голове, снял сумку и положил рядом на пень, поднес руки к губам, но не свистнул.
— Помнишь, как он уходил? Даже не оглянулся, а раньше всегда провожал до старой вырубки.
— Должен прийти, — неуверенно произнесла Майя.
Роман свистел несколько минут. Умолкнув, долго прислушивался, но ничто не нарушало обволакивающую тишину глухомани. Стрекотнула низко пролетевшая над вершинами берез сорока, да где-то неподалеку постукивал дятел.
— Посвисти еще! — сказала Майя.
— Не придет он больше, — помолчав, сказал Роман. Подождал немного и спрыгнул с пня.
— Обиделся на людей Тришка, — сказал Роман.
Он еще несколько раз свистнул, а потом, безнадежно махнув рукой, уселся на пень.
— А ты зря расстроился, — сказала Майя. — Надо радоваться, что он не пришел. Станет осторожнее и не будет попадаться на глаза охотникам.
— Он перестал доверять людям. И мне не доверяет, — с горечью произнес Роман.
— Помнишь, что говорил Поздняков? Пусть Тришка не появляется возле поселка, так будет лучше.
— Кому лучше?
— Тришке.
— Хоть бы в последний раз пришел, — сказал Роман. — Попрощаться.
— И пустельга не вернулась, — вздохнула Майя.
Роман выгреб из сумки конфеты, любимые Гришкины, кусок сала, пластмассовую коробочку с засахаренным медом (потихоньку от матери наскреб в берестяном туеске), несколько больших белых сухарей и все это разложил на пне.