— Прощай, Тришка! — сказал Роман и поплелся по едва заметной в густом папоротнике тропинке в ту сторону, откуда они пришли.
— Ну чего мы стоим? Пошли…
— Мне надоело смотреть на твою спину, — улыбаясь, сказала Майя. — Теперь я пойду впереди.
— Ты дороги не знаешь.
В глазах девочки — синие блестки, на пухлых губах насмешливая улыбка.
— Я пойду в поселок своей дорогой, а ты своей, и посмотрим, кто быстрее придет!
Повернулась и, тоненькая, с пышным пучком волос на спине, в белых брюках, быстро пошла меж сосновых стволов. Молодые бледно-зеленые елки хлестали ее по ногам, цеплялись за розовую кофточку, но она, не обращая внимания, шагала вперед.
Роман смотрел ей вслед и улыбался. Ему тоже почему-то стало весело.
— Подожди-и, я с тобой! — звонко крикнул он. — Слышишь, Майя? Майя… — негромко повторил он.
Вложил пальцы в рот и пронзительно свистнул. Послушал, как ответило эхо, и припустил по хрустящему мху вслед за девочкой с солнечным именем «Майя».
И Тришка пришел
Из чащобы бесшумно вышел большой бурый медведь с блестящим ошейником и, поднявшись на дыбы, потянул носом воздух. Увидев его, с пня стремительно взлетела сорока. И хотя горло сороки распирал тревожный крик, она молчала: она держала в клюве белый сухарь. Медведь опустился на все четыре лапы и подошел к пню. Обнюхал угощение, сел у пня, как перед столом, и принялся за еду. Проглотил вместе со шкуркой кусок сала. Захрустел белыми сухарями, затем принялся за конфеты. Наконец взял в лапу баночку и тщательно вылизал мед.
С нижней ветки большой ели за медведем наблюдали две трясогузки. Тихонько щебеча, будто переговариваясь между собой, они в нетерпении взмахивали длинными хвостами, приседали, крутили головками.
Медведь медленно поднялся на задние лапы. Выпустив крепкие черные когти, несколько раз скребнул ими по жесткой коре ели. И вдруг, как бы что-то вспомнив, насторожился, негромко зарычал и, изогнув могучую шею, принялся зализывать чистую, розоватую рану на плече.
Еще некоторое время неподвижно стоял под елью и, втягивая ноздрями воздух, смотрел в ту сторону, куда ушли Роман и Майя. Тяжело вздохнул, совсем как человек, и направился в глухую, с буреломами и завалами чащу. И могучая поступь его была неторопливой, исполненной собственного достоинства. Так ходит хозяин леса.
КОНЕЦ.