воим нервом... Пожалуй, именно эти вещи и толкали меня к очередной пьянке. Взглянув на часы, я понял, что задремал всего на несколько минут, пытаясь скоротать томительное ожидание. Чего я ожидал? Сам не знаю, острота ночных переживаний поблекла, и как-то стерлась уже во второй половине дня. Но осталось какое-то зудящее чувство... Последний луч солнца ласково и лениво облизал Голливудские холмы и погас, отразившись на прощанье золотыми искрами от двух массивных статуй украшающих вход в особняк. Этих фальшивых «Оскаров» мне вручил тайный, и по слухам, весьма высокопоставленный человек, покровитель и почитатель молодого таланта. С подачи Люка, дабы не обидеть щедрого «благодетеля», мне пришлось разместить у себя во дворе эту ужасную безвкусицу, что бы, проходя мимо, морщиться каждый раз от досады. Признаюсь, я и сам не понимал - что меня задевает больше? Страдающий эстетический вкус или задетое самолюбие? Ведь шансы хотя бы номинироваться на получение заветной кинопремии в ближайшем будущем гасли и тускнели так же быстро, как и закатный солнечный луч, на позолоченных гипсовых фигурах рыцарей, сжимающих у груди обоюдоострые кинжалы... Для этого надо, прежде всего, вылезти из «Сумерек» и постараться дожить до седых волос. И то и другое было проблематично. Сумерки, блять... вечные сумерки, - я вздохнул, глядя в окно. Я стоял, засунув руки в карманы, медленно перекатываясь с пятки на носок. Такие плавные покачивания действовали на меня умиротворяющее. За окном темнело, и на стекле, мало-помалу проявлялось мое отражение. Мое окно становилось порталом в зазеркалье. Раньше я этого не замечал... много не замечал... Забавно. Зазвучало фортепиано. Внизу в гостиной, судя по всему. Всего пара тихих нежных аккордов, но я узнал свою «колыбельную»... Вот и дождался... В полумраке комнаты ничего не изменилось. Вампир не выдал своего присутствия ни малейшим движением, ни звуком - просто рядом с моим возникло еще одно отражение. - Я пришел, - тихо выдохнул он. - Знаю. - Я все еще пялился в окно, гадая - не следует ли превратить этот чертов калейдоскоп в осколки? Черт, возьми! Он пугал меня! Он заставлял меня сомневаться в собственной адекватности! - Ты раздражен? - Не лезь в мои мозги, окей! - Рявкнул я, все так же не оборачиваясь. - Сделай мне такое одолжение. Эдвард промолчал, давая возможность мне самому осознать нелепость своей просьбы. - Зачем ты пришел? Что тебе нужно? - Ты не об этом хотел спросить, Роберт. - Блять! Злость просто захлестнула меня, но вспомнив о невероятной силе вампира, я сдержался. - Ну, хорошо. Черт с тобой! Раз ты и так видишь, что я хочу знать, давай... выкладывай! Ты был... у нее? - Я с трудом озвучил вопрос, потому что с таким же трудом мог признать, что весь этот долгий день я не мог отделаться от мысли, что Кристен грозит опасность. И... в общем, я поступил хреново, не попытавшись связаться с ней. - Нет. - Ответил Каллен, и к своему удивлению я испытал настоящее облегчение. - Хорошо. Тогда я готов выслушать тебя. - Я повернулся и на ощупь отправился к кровати. В глубине комнаты тьма сгустилась так, что я почти ничего не различал - Мы остановились на том, что это ты подкинул идею Саги Стефани. - Я помню, - усмехнулся он, - не хочешь включить свет? - Нет, пожалуй. - Про себя я подумал, что в темноте абсурдность происходящего не так зашкаливает и мне будет проще общаться с ним, не глядя в его лицо, как две капли воды похожее на мое собственное. Эдвард, словно потешаясь, вслух согласился с моими доводами. - Ну и зачем тебе это понадобилось? - Я уже говорил, что история, лежащая в основе рассказов госпожи Майер правдива. А началась она... Так я узнал, что Изабелла Свон - существует. И если верить Эдварду - Крис очень похожа на эту девушку, в самом расцвете ее лет. Она действительно была дочерью шерифа, активисткой зарождающегося движения «За равные права» и ходячим магнитом для неприятностей. Сейчас Белле восемьдесят семь и она доживает последние дни в хосписе. Я лежал в темноте и внимал его больному пронзительному голосу. Мне не требовалось говорить вслух. Эдвард без усилий читал мои мысли: «в чем дело, парень? Ты же говорил, что все - правда? Какого хрена ты не обратил ее? Почему...» Вопросы даже не успевали сформироваться в моей голове, по-моему он улавливал их суть на уровне эмоций. Мною владело полное... недоумение. - Ты не понимаешь... - горечь его слов была почти осязаема. - Все не так просто, как кажется... Вольтури... они действительно уничтожили бы всех, без исключения... Никогда не позволили бы... И я действительно хотел оградить ее от опасностей, которых и так хватало. А после того инцидента с падением... - Падением? - В моих мыслях тут же возник образ черного раббита, который дублерша Крис разбила в хлам. - Это был не мотоцикл, Роберт. В 1947-м девушки, преимущественно, еще не раскатывали на мотоциклах. - Он взял паузу, будто задумался. - Тогда что же? - Лошадь. - Голос его зазвенел от едва сдерживаемой ярости, - к индейским друзьям тогда прилагались лошади. Джейк умудрился посадить ее на плохо объезженного мустанга. - Твою ж мать! Ты хочешь сказать, что оборотни тоже существуют! - Воскликнул я, на миг забыв о трагичных перипетиях его рассказа. - Можно подумать ты уже смирился с существованием вампиров! - хмыкнул Эдвард. Ну да, если предположить, что кровососы реальны, то почему бы не быть и оборотням? - Все верно, Роберт, - услышал я реплику-ответ на свои мысли. - И они действительно охраняют людей от вас? - Мы сейчас говорим не об этом... - Прости. - Надо же, каким я стал тактичным...что повлияло на меня - необычность ситуации, страх перед ирреальным гостем? Не знаю, но я чувствовал, что его рассказ действительно трогает меня, в отличие от набивших оскомину розово-сопливых «Сумерек». - После падения Белла забыла меня. И сама собою отпала необходимость отговаривать ее от опрометчивого шага. - Последовало наконец откровение, после чего пауза затянулась на долгое время. Я тоже молчал, почти физически ощущая его боль. - Со временем все встало на свои места, хотя здоровье ее так и осталось на долгие годы - очень хрупким. Поэтому у них с Блэком никогда не было детей. - Ты Беллу навещал сегодня днем? - Да. Я вспомнил свой сон и содрогнулся. Каково это? Видеть как твой любимый человек стареет и хиреет? Год за годом все приближаясь к могиле, превращаясь в чудовище с ртом -ущельем, полным желтых гнилых зубов. - Прекрати! - Резко прервал он ход моих мыслей. Ты не можешь ничего знать. Ты никого никогда не любил... и поэтому не стоит фантазировать. - Почему сейчас она... в этом ужасном месте? - Сказалась травма головы. С шестидесяти лет Белла страдает от болезни Альцгеймера. Но иногда все же случались проблески сознания, и ее память возвращалась... Белла называла их «озарениями». В одно из таких озарений она вспомнила меня. Вспомнила! Понимаешь!!! Именно поэтому появились «Сумерки», Роберт. - В его словах разлилось что-то горячечное, обреченное. - Я не хотел, что бы эта бездна затягивала ее в небытие. Я хотел, что бы она знала о нашей любви, что бы эта любовь согревала ее сердце до... до конца. Что бы она пронесла через всю оставшуюся жизнь уверенность в том, что я всегда рядом. Что последую за ней даже туда... за грань... - он, кажется, совсем отрешился от настоящего и не вслушивался в мои мысли. - Постой! - Воскликнул я! - Тебе не кажется это жестоким? Конечно, я сужу с человеческой точки зрения, но все же... - его обескураженное молчание тонуло в темноте. Я не видел его, и поэтому не смог оценить степень его нарастающей ярости - Ты решил показать ей ТО что могло бы быть, и то что она утратила навсегда: красоту, здоровье, любовь, бессмертие, черт побери?! Ребенка! Даже ребенка! - вспомнил я. - Да это хуже китайской пытки, приятель! Я бы взвыл от такой доброты и участия! Это не любовь! Это издевательство какое-то... - Заткнись, слышишь! - Прикроватная тумба полетела в окно, с легкостью кроша пуленепробиваемый массив. Оглушительный стеклянный звон и грохот наполнили комнату до отказа. - Закрой свой поганый рот! - Орал вампир! Я зажал уши, зажмурился и, инстинктивно, подтянул колени к самому подбородку - Все! Все! Прекрати! - Орал я в ответ. - Ты не виноват... Ты... Я все понял!!! - Видимо в стрессовой ситуации подсознание вытряхивается, как пыльный половик. Я вспомнил своего двоюродного дядьку, страдающего болезнью Альцгеймера. Поначалу у него были нелады с кратковременной памятью, но он мог с абсолютной, патологической точностью воспроизвести события хрен его знает какой давности. А под конец он не помнил вообще ни черта. Поэтому не имело абсолютно никакого значения, какие там картинки показывал Эдвард своей престарелой возлюбленной. Он делал это, что бы заглушить свою боль. Хоть немного. Это же очевидно. - Хватит! - прошипел он сквозь зубы, одним прыжком взлетая на кровать и сгребая меня за грудки. Он поднял меня, и я ощутил как здорово приложился затылком о стену, и стесал о фактурную штукатурку все свои позвонки. Жесткий кулак, с зажатой в нем моей футболкой, уперся под подбородок. - Пора завершить то, ради чего я пришел. И без лишних разговоров... - М-м-м... зашем ты пришо-ол - Я задыхался, с трудом проталкивая слова сквозь зубы. - Я убью тебя. - Просто сказал он. Свет от бассейна теперь проникал в комнату, и я смог разглядеть каким черным безумием пылают его глаза... Прошла секунда, другая... он снова обрел самообладание, немного ослабил хватку и принялся пространно расс