На всех снимках — в цвете, в нескольких ракурсах, в полете и на земле — были изображены послужившие темой сегодняшней лекции Владимира Георгиевича неопознанные летающие объекты, а попросту говоря — пресловутые «летающие тарелки».
Петров спал крепко и без сновидений. Проснулся за пятнадцать минут до будильника, выключил его и пошел на кухню, шаркая тапочкой и стараясь на ходу поплотнее вдеть в нее ногу. В окно брезжил отвратительный утренний полусвет. Из открытой форточки тянуло сыростью, и он понял, что погода за ночь не улучшилась.
Петров щелкнул выключателем. Темнота из комнаты прыгнула за окно и сгустилась там, прилипнув к стеклу снаружи. Он постоял немного, глядя на свое всклокоченное отражение. Казалось, что за спиной того Петрова, там, за окном, такая же кухня, только посумеречнее. Потом он поставил на газ чайник и пошел умываться.
До работы Петров успел заехать к приятелю — отдать на экспертизу снимки. И потом он гнал от себя мысли об Иванове, старался не думать о нем и о его фотографиях. В конце концов, летающие тарелки были не основным делом в его жизни. Так, хобби...
Приятель позвонил в десять.
— Поздравляю, старик! Фотографии подлинные, не монтаж!
Трубка вспотела в руке Петрова. Оказывается, не думать о фотографиях было трудно, и Петров молчал, так как всё утро ждал этого звонка, который все-таки застал его врасплох.
Приятель, не дождавшись ответа, продолжал:
— Ребята заодно и анализ фотобумаги сделали. Наша бумага, отечественная. «Фотоцвет-10». Интересно, кто это в наше время российскими материалами пользуется? И где их берет? А сделаны снимки отлично. Профессионально сделаны.
— Да-да... — машинально откликнулся Петров. До последнего мгновения он не верил, что фотографии окажутся подлинными. Слишком уж невероятно было всё это. Из интересной, хотя и спорной гипотезы «летающие тарелки» превращались в реальность. Для Петрова, который собрал уйму сведений о них, для которого эта проблема стала уже чисто академической, такое превращение оказалось особенно неожиданным.
Иванов позвонил чуть позже одиннадцати, когда Владимир Георгиевич уже начал беспокоиться. Иванов был краток и точен в словах. Уговорились встретиться через полчаса, и Петров умчался на вокзал (который почему-то выбрал местом встречи его вчерашний знакомец), не успев даже предупредить начальство. Он приехал вовремя и теперь озирался по сторонам, поджидая Иванова. На вокзалах он не был давненько, и сейчас его поразил тот особенный неуютный быт, который ухитряются создавать вокруг себя осевшие на вокзальных скамейках — со своими чемоданами, сумками и жующими что-то детьми — пассажиры. Несколько наособицу держались «челноки» с сумками невероятных размеров. Владимир Георгиевич даже подумал, что таких сумок просто не может существовать, они перенесены сюда из какого-то сюрреалистического сна. Неясно только, чьего...
Иванова он заметил, только когда тот подошел к нему вплотную. Ответив на его рукопожатие и вглядевшись в него, Владимир Георгиевич внутренне расслабился: со вчерашнего вечера его не отпускала какая-то настороженность. При дневном освещении Иванов выглядел старше, нежели запомнилось со вчерашнего вечера, и обыденнее. Той загадочности, которой Владимир Георгиевич успел мысленно окружить его за прошедшие полсуток, в нем не оказалось. Иванов заговорил без предисловий и в том же точном, ровном стиле, что и вчера:
— Я думаю, вы успели проверить фотографии и убедиться в их подлинности.
Это прозвучало не вопросом, а утверждением. Не дожидаясь ответного движения Владимира Георгиевича, он заговорил вновь:
— У нас мало времени — вот-вот отойдет электричка. Так что решайте, едете или нет. Могу только добавить, что я наблюдал эти объекты несколько раз. Видел и экипаж — обычные люди, как мы с вами. Никаких «зеленых человечков». К сожалению, сфотографировать этих «космонавтов» я не смог.
Он сделал паузу, глядя на Петрова. Тому надо было как-то реагировать на его слова, но он пока не знал — как, и промолчал. Иванов вновь заговорил, и голос его звучал до скуки обыденно:
— Я еще не сказал самого главного — они всегда прилетают по графику, и очередной раз — как раз сегодня. В общем, если решитесь ехать, подробности расскажу в электричке, — он взглянул на табло на стене, — через десять минут.
Это казалось невероятным. Этого просто не могло быть. Верить этому было просто смешно. Он никуда не собирался ехать.
...Он успел еще позвонить на работу, предупредить о неожиданном отъезде. И вот уже сидел в раскачивающемся на стыках рельсов вагоне, на все корки ругая себя за то, что ввязался в эту дурацкую историю, и вполуха слушая ставшего вдруг чрезвычайно словоохотливым своего странного попутчика.