– А если он расшевелится и начнет ухаживать? – не сдавалась Вика.
– Не расшевелится. Обычно таких всю дорогу на аркане тянуть надо.
– Я все-таки верю в стеснительных парней. Они надежные, – мечтательно сообщила Вика. – Спорим, что у Инки с Максимом получится роман?
– Давай! У меня заканчивается моя любимая вода «Insolence», – обрадовалась Васильева.
– А я хочу тушь «Givenchy», – сделала ставку Вика.
– Ээээ! Полегче! Все-таки на живых людей спорите! – для вида возмутилась Инна. Обижаться на подруг было бесполезно.
– Ясновская, тебе жалко, что ли? Дай мне парфюм выиграть.
– Не парфюм, а тушь, – возразила Вика.
– Ну-ну, – хмыкнула Светка. Она не сомневалась в своей победе.
– Они вместе работают. Так что никуда Максик от нас не денется! Инка его отшивать не станет, если он за ней приударит. Правда ведь, Инуля?
– Я еще ничего не решила, – призналась Инна. Она вспомнила, как они с Комаровым стояли у Зимней канавки, как потом гуляли по набережной. Тогда рядом с Максимом ей было легко и спокойно. Никакого душевного пожара, бабочек в животе и дрожи на кончиках пальцев. Когда на сердце легко – может быть, это и есть любовь? Такая спокойная, без испепеляющих страстей.
– Вот видишь! – просияла Мохова. Ей не столько хотелось заполучить приз, сколько увидеть счастливую любовную историю. Если самой таковая не выпала, хотя бы постоять рядом. Слушать рассказы о красивой любви и представлять себя ее участницей. Словно читать любовный роман.
Самая красивая и романтичная работа. Полет – как искусство, как поэзия, как музыка. Не бывает двух одинаковых рейсов, как не бывает двух одинаково сыгранных спектаклей. Каждый из них нужно выполнить отлично, вложив всю душу, потому что кроме самолюбия профессионала есть огромная ответственность за доверенные полторы сотни жизней. Нет возможности отмотать назад, переделать, исправить ошибки. Соображать надо, пока летит самолет, а летит он быстро. Пилот выполняет действия четко по инструкции, словно по заученному сценарию. В полете есть место для импровизации, но лучше, чтобы без нее. В авиации риск и лихачество – плохие спутники. Понятие «бравый летчик» исключительно киношное. Такие долго не летают, их либо отстраняют за нарушения, либо они отсеиваются в результате естественного отбора. Хороший пилот должен быть дотошным ботаником-буквоедом, соблюдающим все правила и предписания; ему приходится постоянно учиться, сдавать зачеты не только по управлению самолетом, но и по теории грузоперевозок, метеорологии, безопасности, английскому языку. Пилот работает под запись, включающуюся одновременно с запуском двигателей самолета; за траекторией полета следят радары; на аэродром в любой момент может нагрянуть авиационная инспекция. В нештатной ситуации, кроме того, как посадить самолет, пилотам приходится думать еще и о том, как не остаться виноватыми. «Хотели наказать, но наградили. Чаще бывает наоборот» – это про авиацию. В какую сторону качнутся весы летной фемиды при разбирательстве, нередко зависит от воли случая.
Рабочее время считается от момента прохождения предполетного врачебного осмотра до окончания послеполетных работ. Остальные телодвижения: перелеты пассажиром, коих в сумме может набежать сутки за неделю, ожидания в аэро-порту, дорога в гостиницу и прочее – не учитываются. Считается, что экипаж тратит силы только во время выполнения своих непосредственных обязанностей. Короткие рейсы – прыжки, утомительнее длинных из-за того, что приходится все делать быстро: только взлетели, уже нужно идти на посадку, едва успеваешь подготовиться и прочитать брифинг. Но по документам считается, что пилот устает не от количества взлетов-посадок, а от рабочего времени, и, если время проходит по нормативам, могут поставить в один день два разворотных рейса. Как правило, коротких. Лучше бы длинных, чтобы отдохнуть, но длинные не укладываются в санитарную норму.
Очередной ночной рейс, отсутствие сна, затекшее от долгого сидения тело, шум в ушах, красные, до жжения сухие глаза, тяжесть в голове, как с похмелья. Самая красивая работа.
В городе пропахшая листьями и дождем осень – прекрасное время года: спокойное, с прозрачной, студеной свежестью. Распыляя брызги луж, Дмитрий промчался по Пулковскому шоссе. Служебная парковка, салатовый сигнальный жилет, пропуск, проходная, лента досмотра, санчасть, брифинг. Осмотрели самолет, загрузились, получили документы, запуск, выруливание на предварительный. За окном сырой петербургский вечер. Дмитрию Огареву предстояло везти туристов в прогретый южным солнцем Рим. Борт заполнен до предела. По плану обратно рейс в Домодедово, а оттуда пассажиром домой.