Валера кивнул, понял, мол, и когда появилась в эфире пауза, промолчал.
– Да твою ж дивизию! – в сердцах ругнулся командир. Свободный эфир в Домодедово ненадолго, когда теперь еще освободится?
И тут диспетчер под руку говорит:
– Ангара двести пятьдесят семь, берите курс сто двадцать.
Ну, хвала небесам! Взяли. Проскользнули. Самолет мотнуло, но экипажу было не до этого, пройти бы. Град лупит по обшивке, к счастью, не сильно.
Вынырнули из-под облаков, на полосе красота: грозы как и не бывало, разве что дождик моросит. Сели нормально, даже мягко. Пассажиры немного поволновались, это Дмитрий понял по встревоженным лицам, когда вместе с проводниками стоял на выходе.
Благодарили за полет и посадку, что Огареву было приятно.
При осмотре выяснилось, что самолет немного побило, кое-где облезла краска. В самолет коллег попала молния. Это уже инцидент с неминуемыми объяснительными.
Домой лететь через три с половиной часа. Гостиница на такое короткое время не положена, летному экипажу предстояло ожидать в аэропорту. Не самое приятное занятие, особенно после ночного рейса. Домодедовское табло извещало о том, что заканчивается регистрация на Петербург. Дмитрий позвонил в службу планирования и оперативно поменял билеты. Спустя сорок минут они со вторым пилотом уже были на борту. Знакомый бортпроводник посадил их в салон бизнес-класса. В туалете Огарев сменил потную форменную рубашку на футболку, расположился в широком кресле, закрыл глаза. И увидел короткий тревожный сон про то, как ветер швыряет их самолет, управление теряется, и он не может ничего сделать. Дмитрий резко проснулся. Он вспомнил свою сегодняшнюю посадку в Домодедове. Болтанка, вокруг сверкает, и узкое окошко для захода. Были мгновения, когда Дмитрий думал, что не посадит самолет. Этот полет мог стать для него последним. А он так и не сказал Агате главного.
Горная дорога резким зигзагом уходит вниз, спускаясь к красным черепицам домов, сосредоточенных вокруг Которского залива. Внизу черной бездной провалился город Котор: там уже темно и, как всегда, пасмурно. Инна стоит на самой высокой точке горного хребта – облака и те оказались ниже. Небо дышит цветными полосками заката: желтыми, оранжевыми, розовыми… Нереальная красота! А воздух! Чистейший горный воздух, плотный от влажности зацепившихся за вершины облаков. Вот-вот хлынет и зашумит дождь – быстрый и обильный, загонит ее в тоннель со свирепыми летучими мышами. Еще несколько минут чарующего заката и тишины.
– Предъявляем проездные документы! – прозвучал чей-то скрипучий голос.
Инна вернулась в реальность. За окном по-прежнему хмурилась петербуржская осень: зябкая, мрачная и слякотная. До выхода еще две остановки.
– Заранее надо готовиться, – ворча, по вагону шагал контролер. Он старательно напускал суровость на свое и без того неласковое лицо. Чтобы уважали!
Некоторые пассажиры на всякий случай ринулись к выходу.
– Предъявляем билеты! – нагнал их контролер. Люди лениво, с явным недовольством стали извлекать из сумок и карманов проездные документы. Никому не хотелось лишних контактов и задержек.
Разобравшись с выходящими, контролер направился в середину трамвая.
Инна достала из сумочки карточку и приложила к валидатору контролера.
– Проездные документы, пожалуйста, – шел он дальше по вагону, как утюг сквозь масло. Пассажиры, поддаваясь впечатанному на подкорку инстинкту, расступались по сторонам.
– У вас, гражданин, что? Не успели оплатить? – обрадовался контролер. Кажется, он поймал зайца.
Мужчина лет тридцати с мешками под усталыми, нерадостными глазами невозмутимо, будто перед кассой, протягивал деньги. Равнодушная толпа вмиг оживилась и разом повернулась в сторону бедолаги. Публика с любопытством приготовилась наблюдать спектакль.
– Надо было вовремя оплачивать! Теперь придется заплатить штраф. Документы, пожалуйста!
– У меня с собой нет, – признался мужчина. На его сонном лице не было ни капли тревоги. Он еще не понял, во что влип.
– Ясно. Петрович! Вызывай наряд! – то ли к водителю, то ли к напарнику обратился контролер. – В полиции будете объяснять!
– Я сейчас тороплюсь. У меня с собой только вот, – выгреб из кармана мелочь безбилетник. – Сколько стоит проезд? Здесь наверняка хватит.
Место у окна рядом с Инной пустовало. Парнишка, что на нем сидел, вышел за остановку до появления контролера. Свой билет он оставил между креслами: Инна это заметила, когда, потревожив ее, сосед по креслу стал выходить. Смятый бумажный прямоугольник, не донесенный до урны мусор. Он может кого-то избавить от неприятностей.