Как назло, когда есть возможность поспать, не уснуть. Проворочавшись час, он взял смартфон. На рулении характерные звуки Ватсап оповестили о новых сообщениях. Тогда было не до сообщений, потом Дима о них забыл, а теперь самое время для просмотра.
«Агуша верна себе, – улыбнулся Дмитрий, – прислала галерею фотографий: лисички, букет (намекает на невнимание с его стороны?), себя и смайлики в виде сердечек. Хороша, – залюбовался Дима. – Особенно в обтягивающей футболке. Когда появится связь, надо будет обязательно что-нибудь ответить, чтобы Агушка не обиделась». Переписку Огарев не любил, он попросту не знал, что писать, и смайлики были его спасением.
Разрозненные лесами и полями, внизу ульями светились скопления огней. Жемчужными бусами извивалась дорога, внезапно обрывающаяся в конце какого-то населенного пункта. Изредка тускло мерцали движущиеся огни одиноких машин. В районе Нижнего затянуло сплошной облачностью, смотреть стало не на что. Потрепались с Володей о том о сем, поиграли на планшете в нарды. Время еле тащилось. Дмитрий закрыл глаза и уже стал проваливаться в тягучий сон, как пронзительно завопила сигнализация, доставив порцию адреналина и добавив пару шрамов на сердцах пилотов.
Сигнализация оповещала о пожаре в санузле. Наверняка кто-то из пассажиров закурил. Хоть бы погуглили, как дымить в обход пожарного датчика.
Через полминуты по вызову в кокпит явился старший бортпроводник.
– У нас оповещение о пожаре в хвостовом туалете, – произнес Огарев с тревогой в голосе. В его голове вихрем пронеслась очередность действий, предписанных инструкцией в случае возгорания.
– Долбоящеры!.. – высказался по этому поводу Николай и метнулся проверять аварийный санузел, попутно оценивая обстановку на случай возможной эвакуации. Так и оказалось: в туалете салона эконом-класса явственно чувствовался горьковатый запах табака. Убедившись, что ничего не горит, проводник доложился командиру. Далее кабинному экипажу предстояла роль следственной бригады: найти курильщика и изъять у него паспорт для составления акта правонарушения. Таковым оказался не совсем трезвый армянин Ваграм Сережаевич. Его отчество было явно образованно от сокращенного варианта имени Сергей. Поржали, составили акт. Пусть теперь объясняется с полицией. А нечего делать нервы экипажу!
Сон как рукой сняло. Какой уж теперь сон? Но недосып никуда не делся.
– Ангара двести семнадцать, – в трескучем эфире назвал их позывной диспетчер. – Москва контроль, точка NAMER, работайте с Самарой на частоте сто двадцать шесть и девять.
– С Самарой сто двадцать шесть и девять, – повторил Володя, ведший связь.
Второй пилот установил новую частоту.
– Самара контроль, Ангара двести семнадцать. Точка NAMER, эшелон триста пятьдесят.
– Ангара двести семнадцать, Самара контроль. Наблюдаю по локатору, – известил диспетчер, но уже другой. Судя по высокому, звонкому голосу, девушка, возможно, стажер.
Пора снижаться. Снизились до триста пятидесятого эшелона,
– Да твою ж дивизию! – ругнулся КВС. На локаторе перед снижением обозначились красные грозовые очаги в районе аэродрома. Дмитрий отметил, что при заходе, возможно, придется обходить. Наметил пути обхода грозового фронта.
Погода не улучшалась. По мере приближения к Казани, когда грозовые очаги на локаторе приобрели более четкие очертания, стало ясно, что гроза находится в месте выхода на посадочную прямую. На цветном метеолокаторе гроза отбивалась желтым, красным, местами фиолетовым цветом. Фиолетовый обычно показывает град. Соваться в грозу нельзя. Восходящие и нисходящие потоки в таком грозовом очаге создают очень сильную болтанку, способную повредить самолет и даже его перевернуть. Попадешь под град, помнешь обшивку и получишь паутину трещин на стеклах так, что садиться придется вслепую, не говоря уже о гарантированных разбирательствах и взысканиях по прибытии.
Встали в зону ожидания, прикинули время: крутиться можно двадцать минут, после чего нужно уходить на запасной. Диспетчер сказала, что гроза будет висеть над аэродромом не менее получаса. В ближайших Курумоче и Ульяновске тоже гроза, третий запасной – Уфа.
«Уходим?» – немой вопрос в глазах второго пилота.
– Уходим! – принял решение Огарев.
Володя нажал кнопку выхода в эфир и сказал:
– Уходим на запасной: Уфа. Прошу обеспечить заход с прямой.
Получив «добро» от диспетчера, Дмитрий вывел томящийся в зоне ожидания самолет и начал разворачивать его на восток, в сторону запасного.