Капризная сентябрьская погода решила напомнить о своем непостоянстве. Небо затянуло тучами, упали первые капли.
– Давай мне весла, надо успеть к берегу!
– А ты, оказывается, сахарный! – рассмеялась Инна, показывая, что нисколько не боится дождя. Подумаешь, капнуло! Орудуя одним веслом, Инна закружила в центре водоема.
Огарев знал, что будет дальше. Он уже попадал в подобную ситуацию, когда в юности рыбачил на Оке. Нахождение в лодке под дождем неминуемо оборачивается мокрыми брюками.
– Я-то не сахарный, а ты промокнешь.
– Ой, вода натекает! – девушка принялась стряхивать ладонью образовавшуюся на сиденье лужицу. Она почувствовала под пятой точкой неприятную сырость. Ясновская инстинктивно вскочила и, едва удержавшись на ногах, тут же вернулась назад. Для стояния в лодке требовались навыки канатоходца.
Не вступая в дискуссию, Дмитрий поменялся с ней местами. Прикинув, что до станции слишком далеко, он направил лодку к островку, под раскидистые кроны деревьев. Потемневшее небо вкупе с густой листвой низко наклонившихся веток при отсутствии посторонних глаз создавали интимную обстановку. На Дмитрии была серая футболка и темно-синие джинсы, Инна пришла на встречу в бежевых карго и белой фуфайке. Она представила, какой, должно быть, теперь комичный вид у нее сзади и пожалела, что не надела тунику или рубашку навыпуск.
– Иди в беседку, я тут подожду, – предложил Дима. На заросшем травой берегу не обнаружилось места для швартовки. Бросишь лодку не привязанной, ее тут же унесет.
– Нет уж, с тобой останусь. А то еще смотаешься! Как я потом с этого острова выберусь? – съязвила Инна, про себя отметив заботливость своего спутника.
На поверхности пруда плясали резвые капли, сверху, как сквозь дырявый зонт, текли струйки воды. Инна подумала, что если они тут еще немного задержатся, то вымокнут окончательно, и, скорее всего, она заболеет, а у нее скоро полугодовая медкомиссия. Очень некстати.
Вскоре дождь немного стих, чтобы через некоторое время лить с новой силой. Дима снова взялся за весла. Вымокшие и нахохлившиеся, как воробьи, они покидали парк.
– Замерзла? – спросил Огарев, включая в машине отопление.
– Пока шли, согрелась.
– Сейчас чай возьмем или кофе. Ты что хочешь?
– Чай.
Дмитрий подъехал к автомобильной кассе ресторана быстрого питания, купил два чая и слойки с кленовым сиропом и пеканами. Он припарковался в тихой улочке того уютного, малоэтажного Петербурга начала пятидесятых с просторными зелеными дворами, самодельными клумбами, фигурными арками между домами, построенными в стиле сталинского неоклассицизма. Дождь разгулялся не на шутку, «дворники» едва справлялись с потоками воды.
Прогретый салон автомобиля, в руках стаканчики с чаем и приятная компания – такое простое счастье. Горячий, сладкий чай с хрустящими слойками показался пищей богов. Начинка из кленового сиропа напоминала карамель, такую любимую в детстве. Скрытые стеной дождя, они целовались несмело, как подростки, боясь разрушить едва проклюнувшийся, хрупкий росток любви.
Дмитрий отвез Инну домой.
– Ты промок. Пойдем, – позвала она с собой.
Они снимали с себя влажную одежду. Потом случилось красивейшее магическое действо, идеальное воплощение волшебной формулы, начертанной небесным алхимиком.
Город утонул в темноте ночного неба. В прудах отражались огни высотных домов, выросших на противоположном берегу на месте давно не работавшего кирпичного завода. Они с Димой стояли на лоджии и любовались панорамой, открывавшейся с ее восемнадцатого этажа.
– Тогда на мосту, когда мы отпускали шарики, что ты загадала? – спросил Огарев, обнимая Инну за талию. Как он и предполагал, ее талия уместилась в двух ладонях.
– Отпуск.
– Я тоже. Давай проведем его вместе, – предложил он.
– Давай.
– Куда ты хочешь поехать?
– К теплому морю! – не задумываясь, ответила Инна.
– Я никогда не летал в отпуск к морю. Только в командировки, – признался он.
– И тебе никогда не хотелось там отдохнуть?
– Я раньше не думал об этом.
– Только представь: ярко-синее небо, солнце, пальмы, чайки, большие южные цветы…
– Балкон с видом на закат, струящийся шелк платья, – он коснулся губами ее губ.
– Подожди! – она бросилась в комнату за тетрадью. Устроившись в любимом кресле-мешке, Инна стала писать.
Огарев обескураженно наблюдал за ее действиями.
– Ко мне пришло вдохновение, – пояснила девушка. – Вот, послушай:
– Здорово! А можно мне?