Дверь открывается и на пороге меня встречает женщина. Та самая. В сером халате, и черных тапках. Папиных тапках. Смотрит на меня так, будто грабителя увидела. Я, к слову, удивлен не меньше.
— Здравствуй, Илья, — наконец, произносит она и делает шаг в сторону, пропуская меня внутрь. Вхожу. Что уж. А ведь это тоже было внегласным правилом: не водить в дом баб. Какого черта старик его нарушил.
— Пришел? — перевожу взгляд в сторону, и замечаю отца. Сверлит недовольно меня, будто я великий грешник, а он Всевышний Будда.
— А что она тут делает? — показываю на мадам, как ее там кстати звали? Ольга, кажется. Женщина сглатывает, но слова не произносит.
— Мам, а ты не знае… — появляется еще один нежданный гость в коридоре.
— Па, что за… в чем дело?
— Начиная с сегодняшнего дня, мы будем одной семьей. Ольга, Дарья, я и… ты, сынок. Так что заруби себе на носу — следить за языком.
Глава 3
Элитный район, большой чистый двор, новые детские качели и ярких цветов турники, явно покрашенные недавно. Шлагбаум на въезде и дорогие машины по всему периметру. Нет, это конечно, не та многоэтажка, где живут дети Абрамовича, но явно квартирки в этом месте стоят недешево.
После посиделок в ресторане Борис стал выглядеть еще холодней и злей. Весь запал хорошего (по-видимому) настроения сошел на нет, и мужчина лишь хмурил брови, а на все вопросы мамы отзывался однотипно: угу или ага. В итоге мы почти в полной тишине доели свой обед и отправились в нашу новую обитель.
Когда я только вошла в подъезд, к горлу уже подкатил неприятный ком. Странное ощущение тоски пробежалось по телу. А может просто идеально белые стены давили. Но я постаралась отогнать от себя дурные мысли.
Квартира оказалась на втором этаже. Светлая, с большими витражными окнами и просторными комнатами. Длинный широкий коридор, с дубовым встроенным платинным шкафом для верхней одежды, четырьмя комнатами и квадратной кухней.
— Здесь твоя комната, Дарья, — сухо показал Борис мои покои, пока мама мыла руки в ванной. — Имей в виду, никаких подруг и мальчиков у нас в доме, чтоб не было. Есть только на кухне, и с мебелью аккуратней. Дорогая.
— Я услышала вас, — едва слышно кивнула и прошла внутрь. Завтра вечером должны будут привезти наши вещи, а пока придется довольствоваться малым: тем, что уместилось в дорожный рюкзак.
Комната мне досталась красивая, как, наверное, и все в этой дорогой обители. Высокий подвесной потолок с маленькими диодными лампами по кругу. Стены в персиковых тонах, идеально гармонирующие с ковролином на полу. Небольшая односпальная кровать с пышными подушками и тонкими деревянными ножками, угловой шкаф с красивым овальным зеркалом на двери. Возле окна расположилась пальма с длинными узкими лепестками ярко-зеленого цвета. Она почти достигала моего роста. И стол, куда ж без стола в комнате школьницы.
Я закрыла за собой дверь, с толстыми стеклами мутного волнообразного отлива, и плюхнулась на кровать. День был сложным. Однако это не повод не написать подругам. Зашла в наш чатик, тот самый теплый и уютный девчачий чатик, а там сообщений уже вагон и целая тележка.
Подруги спрашивали обо всем и даже требовали фотку комнаты. Конечно, я не стала отказывать и отправила кучу селфи. Потом мы созвонились и провисели часа полтора на телефоне, обсуждая предстоящий учебный год.
Около восьми постучала мама и пригласила за стол, вроде как ужин готов. Я с неохотой сбросила общую конференцию и поплелась на кухню. Видеть Бориса особого желания не было, но остаться на ночь без еды тоже не хотелось. Поэтому согласилась.
После совместных посиделок, а они выдались мягко скажем странными, я чувствовала себя там третей лишней. Никто ко мне не обращался, ничего не спрашивал. А темы, на которые велись яркие речи, мне были незнакомы. В итоге, молча запихала в себя еду, тихо поблагодарила и вновь скрылась за дверью своей (хотя куда уж там) комнаты.
Ближе к одиннадцати ночи в коридоре послышались голоса. И я сочла отличным поводом выскочить, чтобы узнать у мамы, не знает ли она точное время прибытия груза завтра. Однако именно в эту минуту на пороге появился сын Бориса. При свете домашней лампы он выглядел чуть иначе, удивленным что ли и каким-то уставшим.
— Начиная с сегодняшнего дня, мы будем одной семьей. Ольга, Дарья, я и… ты, сынок. Так что заруби себе на носу — следить за языком.
Прочеканил строго Борис, недовольно разглядывая сына сверху вниз.
— Что? Ты на старость лет сбрендил? — грубо кинул Илья, явно не стесняясь в выражениях. Он то и дело переводил взгляд с отца на нас с мамой, и кажется, раздражался еще больше.