Холод мертв, все может быть холодным.
Только живая душа тепла.
В начале, до всего, до декседрина, демерола и кодеина (который он принимал, несмотря на аллергию), до заплетающегося языка и спотыкающихся ног, до прилюдного унижения бэк-вокалисток (Кэти принимает любовь от кого угодно, когда угодно и где угодно, ее перелюбил весь оркестр!), до всего этого, в чистом начале, Элвис перед концертом распевался на псалмах, он не курил сигарет, не пил алкоголя. I don’t forget about God. I feel he’s watching every move I make.[65]
В начале, до всего: он срывал все струны по очереди, пока не оставалась только шестая, самая толстая, с самым глухим звуком. Он вынимал картонный цилиндр из рулона туалетной бумаги и подвешивал его на пояс, покачиваясь на сцене так, чтобы свободные брюки болтались, и под ними раз за разом обозначалось что-то цилиндрическое. Когда он откидывался назад, держа гитару в руках, девушки в первых рядах думали, что у него в штанах во-о-от такущая штуковина.
Дома ждала Глэйдис с черными полукружьями под глазами. Со своими курятниками, с вязаными дорожками на полированных лестницах шикарного Грэйслэнда. В начале, которое было теплым, было теплым.
Вода остывает.
Ванна этого типа (250 литров) остывает за сорок четыре минуты (степень охлаждения относительна).
Я встаю, вытираюсь.
Гостевое полотенце маленькое.
Мягкое в середине от использования.
Может быть, еще немного влажное, в середине.
Я утираюсь обычным полотенцем, жестким от чистоты.
Я надеваю свою обычную одежду.
Немного гуляю на солнце.
Немного убираюсь, стираю пыль, вышитые салфеточки на столиках.
Немного листаю садовые брошюры.
Я надеваю обычную одежду. Немного гуляю, вечером. На кладбище я не иду, нет. Небо большей частью черное, фонари желтые. Улицы большей частью пусты, единственное, что движется — это машины, урчащие, дрожащие на светофорах. Из приемной Сибиллы выходят мужчины, несут в объятьях надувных кукол с дырками. До самого багажника платиновые локоны волочатся по земле.
Снег лежит, не тает. Время от времени по утрам наискосок летит блестящая пыль, сверкающая как радуга или бензиновые разводы, как сорванное откуда-то украшение, как будто эта пыль веками пряталась в каком-то сказочном месте и ждала этого побега, этого мгновения полета перед моими глазами, вместо обычных новых снежинок из случайных облаков. На Филиппинах обнаружили самую маленькую в мире рыбку. Шесть миллиметров в длину. На Филиппинах обнаружили самую маленькую в мире рыбку, по вечерам я гуляю. Недолго, транспортом я не пользуюсь. В четверг я иду по длинному мосту. Он из гранита, в три пролета, на нем щербины от осколков бомб. Однажды я ехала по этому мосту в машине. Теперь иду пешком. Прогуливаюсь вечером. Я иду по длинному мосту, вдоль старинной границы между богатыми и бедными. Мимо заснеженного ботанического сада и его толстых стен. Мимо парка, где свирепствовал насильник, мимо кофеен. На афишах у кинотеатра блондины и блондинки улыбаются, обнажая крупные белые зубы. Зеленые герои мультфильмов, звери. Названия фильмов — «Гора любви», «В настроении любви» и «Космические букашки». Рядом со мной молодежь — щеки, глаза, их цвет, молодые едут на велосипедах прямо по льду. Они смеются у входа в кинотеатр, обнимаются в своих шерстяных одеждах, волосы и рукавицы в объятьях, они спят ночи напролет у кинотеатра в спальных мешках, чтобы заполучить какие-то особо важные билеты.
Единственное, чего я не понимаю, — пишет Иоганн Кеплер, первый астрофизик или последний настоящий ученый-астролог, в зависимости от точки зрения, — это почему снежинки шестиконечны. Это единственное, чего я не могу объяснить с помощью своего всеобъемлющего учения об аспектах, об углах расположения планет, которые разносторонне влияют на все одушевленное. Эта форма не служит достижению каких-либо целей, как, например, форма человеческого тела, способствующая выполнению определенных функций, или как форма гранатового плода и так далее.
Для объяснения этого явления недостаточно знаний, которыми располагаю я и остальные.
Время для объяснения этого явления еще не подоспело.
Остаются пробелы, которые предстоит заполнить кому-то другому, в другой раз.