- Ещё раз про неё так скажи только! Я тебя сам с ума сведу – по лбу получишь, поумнеешь, авось! – Круглов рявкнул это так яростно, что сидевшая рядом Антонова вздрогнула.
- Эй-эй, Петрович, не заводись! Мы пока ничего не знаем, спокойно!
- Вот именно – ничего не знаем! Где Галя, с кем она, зачем такое нам написала, и что это за дрянь! – Круглов отшвырнул письмо и обернулся к Алле. – Ты уверена, что это точно её почерк?
- Да, точно… – испуганно ответила та. – Только там и правда буквы разные… Валя, а что за буклет такой на вахте?
- Не имею понятия, – растерянно ответила Антонова. – Я уже ходила туда, разговаривала с дежурным – никаких буклетов там никогда не было…
- А Галя в последнее время ничего такого не упоминала? Может, рекламки какие или брошюры?
- Нет, ничего…
- А «оревуар» – что за словечко… Когда это Галина Николаевна так выражалась? И всё-таки меня настораживает это «жадть»… Главное, «а» и «д» – печатные, а остальное – курсив… А… д… а…ааа! Ваня! Дай письмо! Быстро!
- Что?
- Какие в этой строке ещё буквы не прописные? «Никого жадть не буду. Люблю. Справитесь без меня. Галина Николаевна. ©»… Н… а и д наши… е… ю? Не понимаю, печатная она или?..
- Вроде да, дальше давай! – быстро произнёс Майский. – С – вот, первая в слове «справитесь»… и мягкий знак тоже вроде… Потом н, а… и всё, кажется…
- И что получается? – Круглов медленно сложил выделенные буквы и прочёл по слогам: – На-де-юсьна.. ва… Ва? И что это?
- Николай Петрович, вот же, копирайт! Это как буква «с»! Надеюсь на вас – вот что это!
- Надеюсь на вас… Галя… – со слезами прошептала Антонова. – Что с ней?
- Так, стойте. Какие ещё буквы есть печатные? – Тихонов ещё раз пристально всмотрелся в текст. Остальные, сгрудившись около него, с замиранием сердца ждали. – Ничего не понимаю… Тут только одно слово «буквах»… Что к чему? – озадаченно поднял глаза Иван.
- «Буквах»… «буквах»… при чём тут буквы? «Ключи мои найдёте»… в буквах? Может, из букв какой-то шифр?
- Значит, так, – твёрдо произнёс Круглов. – Тихонов, Белая, идите и сейчас же запеленгуйте её сотовый. Алла, свяжись с отделом криптографии, у них в дешифровке опыта побольше, чем у нас. Юля, вы с Костей попробуйте определить время написания письма – вдруг она его заранее составила…
*
Полчаса спустя взвинченный Тихонов влетел в совещательную.
- Не получается ничего! Не знаю, куда Галина Николаевна заехала, но там никакого покрытия! Запеленговать невозможно…
- Ччёрт! Галя, Галя, ну куда тебя понесло… – со стоном произнёс Круглов. Сколько времени?
- Четвёртый час…
- Николай Петрович! – в дверях показалась Юля. – Вас…
- Что-то выяснили? – прервал её Круглов.
- Нет, – со вздохом ответила Соколова. – Я хотела сказать, Галину Николаевну на совещание вызывают в министерство… Что-то важное. Раз её нет… нужно, наверно, вам ехать.
- Какое… совещание?! Очень вовремя! Когда оно?
- Сегодня, в пять. Султанов лично просил доставить материалы по делу о том маньяке…
Круглов сдавил виски, что-то бормоча сквозь зубы.
- Ладно, поеду. Пусть Алла соберёт бумаги.
====== Полтора часа назад. ======
Полтора часа назад.
По стёклам хлестал проливной дождь, быстро темнело, тяжёлые осенние тучи низко нависли над мокрой землёй. Рогозина свернула с МКАДа и въехала на просёлочную дорогу, ведущую к одной из подмосковных деревень.
Не отрывая взгляда от грунтовки, она проверила, на месте ли пистолет. На месте. Главное сейчас – не паниковать, и всё пройдёт как надо. Только бы успеть, слишком много потеряно времени…
Подсознательно она давно ждала сегодняшнего звонка. Учитывая бывшую профессию отца, рано или поздно это должно было случиться.
Сегодня в ФЭС позвонил его старый друг, Иннокентий Антонович. Бывший прокурор. Они с отцом работали вместе, общее дело дало начало долгой и крепкой дружбе. Рогозина тоже неплохо знала Иннокентия, даже бывала у него в гостях пару раз, но близко они никогда не общались, тем более не перезванивались. И сегодня, увидев на дисплее телефона его номер, она сразу поняла – что-то случилось. Чутьё не подвело.
- Да, Иннокентий Антонович, здравствуйте.
- Здравствуй, Галя, – собеседник тяжело вздохнул. – Плохие у меня новости.
- Что-то случилось?..
- Помнишь громкое дело в начале девяностых, когда большую преступную группировку посадили? – Иннокентий сделал паузу, позволяя ей подумать. – Убийства, грабежи, наркотики – у них целая сеть была по всей стране… Человек двадцать самых влиятельных за решётку угодили.
Рогозина кивнула, забыв, что собеседник не может её видеть.
- Так вот… главарь у них, когда ему приговор зачитали, поклялся отомстить, во что бы то ни стало. И судье, и прокурору. Догадываешься, кто были те судья с прокурором?
Сердце неприятно закололо. Понятно. Иннокентий Антонович и папа…
- И?.. Сколько ему дали?
- Пожизненный срок у него, Галя. Только он сбежал года два назад, сейчас в розыске. Да тебе лучше знать, как у нас беглых преступников разыскивают… Он сбежал, и решил, что время мстить пришло.
- Что с папой?
- Сегодня утром я ему звонил – не отвечает. А полчаса назад слышу, в окно стучат. Мальчонка какой-то. Сунул в руки бумажку и был таков. В общем, Галь, украли Николая. Тот самый главарь…
- Требует выкуп? Какие условия? – механические слова, ровный голос. А пальцы дрожат.
- Ничего нет. Только довели до меня, что я – следующий. И, честно сказать, испугался. И за себя, и за Кольку… Галя, я не знаю, к кому ещё обратиться. Поэтому и позвонил тебе. Кроме того, есть у меня кой-какие соображения, где они могут скрываться… Галя…
- Иннокентий Антонович, я еду.
- Спасибо, Галь, – голос прозвучал устало, совсем по-стариковски. – Жду.
Трубка с глухим стуком скользнула на рычаг. В голове метались бессвязные мысли. Спокойно. Если что-то случится с отцом, похитители ей в любом случае сообщат. Иначе – никакого мотива! Сейчас нужно взять себя в руки и решить, что делать.
Она опустилась на стул и сжала виски. Ребят привлекать нельзя – слишком заметно. Сначала необходимо осторожно выяснить, где папа. Для этого – найти Иннокентия Антоновича быстрее, чем до него доберутся похитители. Срочно ехать к нему. Кого взять с собой? Серёжу? Костю? Нельзя, это может оказаться слишком опасным, она лично знала главаря той группировки… Колю?.. Колю… Нет. Нужно ехать одной, всё узнать. А уже потом…
- Галина Николаевна, голова болит? – голос незаметно вошедшего Тихонова резко вырвал из раздумий. – Что-то случилось?
- Нет, нет, Вань, – она подняла голову и вымученно улыбнулась. – Не выспалась, наверно. Что у тебя?
- Вот, ещё одни пальчики, мне кажется, это как раз у того…
- Давай так, – перебила его Рогозина. – Собери всех в совещательной, там всё и расскажешь. Я сейчас подойду.
Иван пожал плечами, недоумённо собрал бумаги и уже у двери, обернувшись, спросил:
- Точно ничего не случилось, Галина Николаевна?
- Точно, точно, Ваня. Иди.
Подождав, пока стихнут его шаги, Рогозина вышла из кабинета и, осторожно притворив дверь, направилась в тир. Привычному лифту она предпочла нечасто используемую боковую лестницу – не хотелось, чтобы кто-то её заметил.
В тишине полутёмного, пропахшего порохом помещения она огляделась, разыскивая ключи от сейфа с оружием и патронами – самой ей нечасто приходилось ими пользоваться...
Железный ключ неохотно провернулся в замке, с тугим скрипом отошла бронированная дверца, и вот она уже держит в руках две плотно запечатанные металлические коробки – Heckler&Koch, 9×19 мм Парабеллум.