Увидев в углу подвешенный на цепях латексный костюм, он взвизгнул, — Срань господня, — зачарованно пробормотал он, — Что это такое?
— Ты не знал? Парочка геев жила тут до вас. Они были помешаны на всяких таких извращенских штучках, — Вай встала рядом с ним, смотря на латексный костюм, — Они, типа, прям были одержимы всей этой садо-мазо темой. Которая в итоге привела их к собственной смерти! — всплеснула руками Вай для большей драматичности, — Они убили друг друга. Один начал изменять другому, и, когда однажды они играли в очередную ролевую игру, другой был ужасно взбешен. Наверное, они реально были классными актерами, раз закончили убийством друг друга. Детали неизвестны. Полиция не делилась своими предположениями, поэтому я взяла на себя роль сыщика.
— Они были извращенцами, да? — усмехнулся Тейт. Он протянул руку, чтобы почувствовать латекс на коже. Повернувшись, он нахально подмигнул Вайолет, — А ты?
Она попыталась остановить румянец, крадущийся по ее щекам. И закатив глаза, оттолкнула его, когда он обнял ее за талию, — Хочешь узнать? — пробормотала она, подходя ближе к нему и снова целуя. Когда ее ноги обхватили его талию, они снова начали снимать одежду, которую только недавно одели.
/
И все-таки он не мог отвести взгляда от этого латексного костюма.
Может, у него были какие-то подавленные сексуальные фантазии или, может, ему просто нравилась сама мысль о лице, скрытом под маской, и ощущении трения латекса о его бледную, потную кожу, когда он трахает Вайолет рядом со счетчиком, припирая ее к стене, в беседке, которая стояла тут еще со временем, когда семья Вайолет жила здесь. Ему было насрать. Его возбуждали не столько мысли о сексе с ней, сколько мысль о том, что их тела будут так близко, как могут только атомы. Есть теория, что две вещи никогда по-настоящему не соприкоснутся друг с другом — между ними всегда есть силовое поле, которое не видно человеческому глазу. И Тейт хотел доказать, что с Вайолет все будет не так. Забавно думать, что он так сильно пристрастился к ней, но даже не знал ее фамилии. Она редко заводила разговор о своем прошлом или семье, и единственное, что он смог вычленить из этих обрывков - ее предкам видимо, действительно плевать на нее, а еще то, что она проводила в этом доме даже больше времени, чем он сам. И каждый раз, когда он спрашивал ее об этом, она выплевывала что-то вроде того, что не хочет, чтобы ужас того места, где она живет разрушил то лучшее, что у нее есть. Поэтому больше он не задавал вопросов, прекрасно понимая это чувство.
Однажды он заманил ее на чердак, чтобы якобы поиграть в покер, а когда она поднялась туда, он быстро зажал ее рот рукой. Она пинала его, кричала, но он был много сильнее ее, прижимая к перилам лестницы, отпустив только тогда, когда не смог сдержаться от приступов смеха.
Она ударила его кулаком в плечо, — Ну ты и мудак! — закричала она. Лицо ее по-прежнему было бледным от шока.
— Я напугал тебя, — поддразнил Тейт, стягивая маску с лица. От всей этой борьбы и криков Вайолет, которые теперь звучали как-то по-новому, у него вспотели волосы.
Вайолет испепеляла его взглядом, — Неправда, — она изучала его с ног до головы. Ее взгляд заставлял искры бегать по его телу, — Боже, только не говори, что у тебя появился какой-то извращенский фетиш, связанный с этим костюмом. Я не буду с тобой трахаться, пока ты в нем.
Он набросился на нее с поцелуем, еще сильнее вжимая ее тело в перила. Когда их губы соприкоснулись, его легкие, кажется, на секунду забыли как дышать, — Тогда вытрахай меня из него, — хрипло прошептал он.
И когда она помогала ему снять с себя латексный костюм, никто из них двоих не смог бы отрицать, что костюм этот был будто специально создан для Тейта. Будто его специально подвесили на чердаке, исключительно для того, чтобы развратить его мысли.
/
— Кто хочет произнести молитву? — тихо спросила его мать. Пачка сигарет как всегда лежала рядом с ней. Это даже было практически похоже на шутку. Молитву всегда произносила Эдди, которая запомнила одну единственную благодарность Богу, с тех самых пор, как научилась говорить. Это было правильно. Эдди была чистейшим созданием из всех них. Она была единственной, чьи желания были бескорыстны.
Эдди начала читать молитву. Тейт взял сестренку за руку, оставляя материну левую руку без внимания, безвольно лежащей на грязно-белой скатерти. Он вслушивался в фальшивые невинные слова сестры об их семье. Какой могла быть семья Лэнгдонов, уточнил он в мыслях. Он никогда не купился бы на этот маленький спектакль, устраиваемый их матерью. Все больше женская часть их семьи пыталась быть похожей на идеальную маленькую христианскую семью, но им никогда не стать такими.
А когда сестра начала нести чепуху по поводу того, как она здесь счастлива и как благодарна за то, что у них здоровая и любящая семья, в нем что-то переклинило.
— Перестань, Эдди! — огрызнулся он, ударяя рукой по тарелке. Он не рассчитал силы, и фарфор разбился на части, — Ты же умная девочка, ты же знаешь, что слова «любящая» и «здоровая» — это вообще не про нашу семью. — Он посмотрел на мать из-под лохматой челки, испепеляя ее глазами, исполненными злобой.
Эдди, пораженная его гневной вспышкой, нахмурилась. Констанс же никак не отреагировала на сына: вздохнула, зажгла сигарету, дым от которой, сгустился над, еще не остывшей, едой, — Господи Иисусе, — только и пробормотала она.
— Ненавижу эту семейку, — себе под нос пробубнил Тейт.
— Благодаря твоим действиям наша семейка оказалась там, где оказалась, — раздраженно закричала Констанс, пытаясь вывести Эдди наверх, к себе в комнату, но девочка не сдвигалась с места, наблюдая за закручивающимся конфликтом матери и единственным, оставшимся в живых, братом, — Во всем происходящем твоя вина: в том, что нам пришлось собрать все свои пожитки и переехать сюда, оставив там наши с Эдди прошлые жизни. Ты виноват в том, что Борегарда больше нет с нами. Слава Богу, что это значит, что он больше никогда не будет страдать. Но, Господи Иисусе, я смотреть на тебя не могу. Бог удостоил тебя столькими дарами, так почему же ты не можешь ими воспользоваться!
Глаза Тейта застилали слезы, — Бо страдал только из-за тебя! — проревел он.
Констанс знала как дать отпор: ее ум по-прежнему оставался таким же острым, как когда-то, когда она была совсем молодой, непобедимой и еще не знала, что такое смерть, — И где же он сейчас, Тейт? — закричала она, — Он мертв, и это, мой дорогой, по твоей вине!
— Заткнись! — прорычал Тейт, в его глазах лопались сосуды, — Заткнись, заткнись, ЗАТКНИСЬ! — он встал, возвышаясь над худенькой фигурой матери, но Констанс, не растерявшись, в следующее же мгновение вырвала разделочный нож из окорока. Тейт настолько опешил от действий матери, что неосознанно отступил назад, спотыкаясь ногой о ножку стула и падая на пол, раздирая о деревянные доски локти.
Констанс все еще держала перед собой нож, как вдруг осознала, как выглядит со стороны. Расслабив руку, она позволила ножу упасть со звоном на тарелку. Эдди тем временем тихонько рыдала от ужаса, прикрыв лицо руками.
— Нарежу ветчины, — спокойно произнесла себе в ладонь Констанс, натирая переносицу большим и указательным пальцами, — Успокойся и сядь за стол, доешь свой ужин. Или поднимись наверх, прими лекарства и поспи. Ты, наверное… устал. Видит Бог, как и все мы.
Тейт с отчаянием попытался встретиться взглядом с Эдди, но та даже не посмотрела в его сторону. От зрелища, как Констанс и Эдди сели обратно за обеденный стол, будто ничего не произошло и начали беседу, умышленно не обращая на Тейта никакого внимания, у него пересохло горло.
Наверху, будто предупреждая, его встретили оранжевые баночки с медикаментами на прикроватной тумбочке. Он покрутил одну из них в руках, рассматривая название фирмы и список побочек, которые он уже практически запомнил.