Рей славился своим язвительным и острым языком, но до сих пор Элинор ни разу не приходилось с ним сталкиваться. Однако в это утро он просто уничтожил ее своими словами, произнесенными авторитетным тоном оратора, изрекавшего неопровержимые истины. Хуже всего было то, что возразить ей было нечего. Ее героине действительно не хватало глубины чувств. Элинор прервала сборы, и устало опустилась на стул. Она уже больше не могла скрывать от себя правду: что делать с Эжени, она понятия не имела.
Во время разговора с Реем Элинор пыталась слабо протестовать, доказывая, что ее героиня – совсем юная девушка шестнадцати лет от роду, но Рей резонно возразил, что в те времена шестнадцатилетние девушки большей частью уже были замужем и имели детей. И потом, заявил он, ведь она сама утверждает, что Эжени – пылкая натура, так неужели же такая девушка покорно согласится с эдиктом короля, требующим от нее выйти замуж за человека, которого она никогда не видела? Тем более что Эжени, судя по некоторым эпизодам, неравнодушна к своему кузену.
– Неужели она не попытается что-то сделать? – доказывал Рей. – Подумайте сами: красивая шестнадцатилетняя девушка, богатая и наделенная силой воли, приказом короля приговаривается к браку с человеком, у которого тот в долгу. И, заметьте, репутация у жениха незавидная: он якобы поставляет своему повелителю девиц, с которыми тот тайно развлекается. Естественно, она должна восстать против произвола. А раз она такая сильная, как вы описываете, то неужели не предпримет какую-нибудь отчаянную попытку избежать этого брака? Ну, например, отдаться другому мужчине, причем, скорее всего именно своему кузену, в которого, как ей кажется, она влюблена.
Все, что он говорил, было совершенно разумно, но Элинор почему-то никак не могла вдохнуть жизнь в свою героиню. Она даже в мыслях представить себе не могла Эжени, вытворяющую все то, что предлагал Рей.
Так она прямо и заявила ему, присовокупив, что издатели могут, если хотят, подавать на нее в суд, но она не прибавит к рукописи больше ни слова.
Рей ответил тяжелым взглядом. Пристальные серые глаза его потемнели, и на мгновение Элинор показалось, что он вот-вот бросится на нее и начнет трясти, как грушу. При этом, несмотря на внушительный рост и мощную фигуру, ему пришлось бы изрядно попотеть, ибо Элинор была ростом выше ста семидесяти сантиметров и, несмотря на кажущуюся хрупкость, отнюдь не легонькой как пушинка. Впрочем, Рей быстро взял себя в руки и лишь ядовито спросил:
– Бежим в кусты, а, Элинор? Вы меня удивляете. Хотел бы я знать, чего вы так боитесь.
– Ничего. Я и не думаю бояться! – взвилась Элинор.
Вот тут-то он ее и поймал. Не успела она опомниться, как уже пообещала внести в роман изменения. Теперь было уже поздно раскаиваться, но все же работать она станет так, как удобно ей, а не ему. И без всяких там секретарш!
Элинор так долго кипела, что теперь чувство вала себя совершенно измотанной. Она бросила взгляд на часы. Неплохо бы немного поспать перед отъездом. По ночам она плохо спала и поэтому пользовалась любой свободной минутой, чтобы вздремнуть в течение дня.
Она вошла в спальню и задернула шторы.
Квартира Элинор была такой же безликой, как и ее одежда. Здесь тоже преобладали бежевые и коричневые тона, отчего комнаты казались почти бесцветными.
Девушка разделась, закуталась в махровый халат и улеглась в постель, однако сон не приходил. В голове вихрем кружились неясные образы.
Рей Парриш, высокий и темноволосый… Мужчина, о котором некоторые из ее приятельниц с восторгом говорили, что он такой сексуально притягательный… Для них, может, оно и так, но для нее – ничего подобного.
Мысли Элинор метнулись к Мейми. Как давно они знакомы? Они подружились еще в пансионе, две маленькие девчушки с косичками, в новенькой школьной форме, которым отчаянно хотелось плакать, хотя обе знали, что это противоречит приличиям.
Да, они дружат уже давно. Новые друзья Мейми, с которыми та познакомилась через Фреда, всегда недоуменно посматривали на Элинор, словно удивляясь, что может быть общего у прелестной блистательной Мейми с такой замухрышкой.
Интересно, рассказала ли Мейми ее историю мужу? Вполне возможно, ведь они очень близки, да и Фред из тех людей, которым сразу хочется довериться. Как повезло Мейми в браке! До чего мудро она поступила, предпочтя немного подождать, а не бросаться в омут первого физического влечения, как это сделала она, Элинор…
Как это сделала она… Теперь это казалось невероятным. Ее навеки заледеневшее сердце уже никогда не оттает.
Когда-то все было по-другому. Когда-то и она знала, что значит, когда все тело поет от одного прикосновения мужчины и сердце замирает при звуке его голоса… Но это было очень давно.
Глубоко вздохнув, Элинор открыла глаза. Пытаться заснуть все равно бесполезно. И почему это именно сегодня прошлое навалилось на нее с такой силой?
Впрочем, Элинор прекрасно знала ответ. Этот взгляд Рея Парриша, когда он спросил своим невозмутимым тоном, известно ли ей вообще, что такое настоящие чувства. Элинор словно током ударило, однако ей удалось сохранить присутствие духа и непроницаемое выражение лица. Пусть себе думает, что хочет, только бы не докопался до правды.
Губы Элинор искривились в горькой усмешке. Сейчас та история кажется ей похожей на дешевую мелодраму, но в те времена это была для нее настоящая трагедия.
Элинор снова закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на своей книге, на Эжени, но это оказалось невозможным. Смуглое лицо Рея снова и снова вставало перед ее глазами, а за ним – другое лицо, такое же смуглое и красивое, только моложе, не такое выразительное… не такое волевое, внезапно подумала она.
Элинор было девятнадцать лет, когда она познакомилась с Бренданом. Какой она была тогда наивной девчонкой! Детские годы Элинор прошли в закрытой школе, она была единственным ребенком состоятельных родителей, проводивших большую часть года за пределами страны. До окончания школы дочь редко с ними виделась. В то жаркое долгое лето перед поступлением в Оксфорд Элинор чувствовала себя в обществе родителей как-то неловко. Ей казалось, что они совсем чужие друг другу, она страдала от одиночества и жалела, что не сдалась на уговоры Мейми, умолявшей подругу принять приглашение ее родителей и поехать с ними в Италию.
И вот теперь Элинор бесцельно бродила по дому, сознавая, что родители ее совсем не понимают. С местной молодежью она тоже почти не общалась – ей казалось, что у нее совсем другие интересы. Тогда-то она и встретила Брендана.
Он пришел к ним повидать ее отца, она уже не могла припомнить зачем. Родителей не было дома, и Элинор загорала в саду одна. Она была польщена восхищенным взглядом, которым молодой человек окинул ее едва прикрытое купальником тело. Брендан сделал ей комплимент, и девушка предложила ему что-нибудь выпить. Это закончилось тем, что они просидели в саду почти до вечера.
Уже тогда Элинор почувствовала в нем какое-то беспокойство, почти отчаяние, однако она отнесла это за счет той же болезни одиночества, от которой страдала сама. Она была слишком наивна, чтобы сразу заподозрить неладное.
Позже Брендан несколько раз приглашал Элинор в местный теннисный клуб потанцевать. Сначала родители девушки обрадовались тому, что у нее, наконец, появился приятель, но отец все же предостерег ее, чтобы не очень увлекалась.
К тому времени Элинор уже все знала о Брендане: о том, что отец у него был пьяницей, а мать трудилась как проклятая, чтобы поднять пятерых детей. Элинор знала и о том, как тяжело переживал Брендан из-за того, что, получив право учиться в университете, не мог воспользоваться им из-за нехватки денег. Отец девушки прямо сказал, что Брендан неспроста за ней ухаживает, но Элинор не желала ничего слушать. К тому времени она уже влюбилась. Во всяком случае, думала, что влюблена.
Элинор горько вздохнула. Надо было послушаться отца, но ей казалось, что он ничего не понимает. Она была уверена, что Брендан любит ее, но, как после выяснилось, его интересовали лишь деньги ее родителей.