«Я перебьюсь, зато как будет рад бедный песик», — сердобольно размышляла она.
Глядя на то, как жена собирает ресторанный обед очередной бездомной собаке, как расползается по целлофану мятный соус из-под барашка, Лагутин уже и не злился. Лишь с брезгливой гримасой сказал:
— В связи с твоим увлечением я всерьез начинаю подумывать, не покупать ли нам для этих дворняг сухой корм. Какой-нибудь Дарлинг или Педи Грипал, на мой взгляд, выглядят аппетитней.
— Вот и лопай их сам, — отправляя и рыбу в кулек, ответила Евдокия. — Дворняги не станут есть заграничную лабуду.
— Ясное дело, — саркастично заметил Лагутин, — им привычней барашек из ресторана.
— Вовсе нет, просто наши дворняги знают толк в жизни: они привыкли к натуральной еде.
— Зато ты, со своей диетой, от еды скоро отвыкнешь, — поднимаясь из-за стола, попенял Лагутин жене и строго добавил: — В автомобиле тебя буду ждать. Изволь не задерживаться. Догоняй.
— Ленечка, как ты можешь? — рассердилась вдруг Евдокия. — Когда я задерживалась? Знаешь, мне уже надоело! То дворнягами упрекаешь, то диетой, ко всему придираешься. Почему ты все время ругаешь меня?
Леонид Павлович удивился:
— Я ругаю тебя? Это ты постоянно меня ругаешь. Что ни скажу, все не так.
Она закатила глаза и громко три раза икнула:
— Ик-ик-ик! — И ту же выдала комментарий: — Ну вот, опять начинается. Придрался опять. Я уже нервничаю.
Лагутин пошел на попятную:
— Ладно-ладно, не будем.
Он поспешил расстаться с женой. Во-первых, не хотел слушать ее упреки, а во-вторых, он не мог смотреть на все эти нежности с бездомными псами.
«Уж лучше неспешно прогуляюсь после обеда и почитаю газету», — подумал Лагутин, выходя из ресторана и направляясь к лотку, на котором продавался дежурный набор туриста: от журналов до купальников, не искулючая пива и прочих, необходимых курорту продуктов.
— Купите жене шоколаду, — посоветовал осетин-продавец, протягивая газету.
Евдокия, за мужем бежавшая по пятам, застыла в надежде: «Хоть шоколаду поем, коль собачки им не питаются». Но Лагутин, хмурясь, ответил:
— Ну что вы, моя жена на жесточайшей диете.
Осетин удивился:
— А что же она ест?
— Только меня, но поедом.
Продавец рассмеялся, а Лагутин неспешно направился к автомобилю — обед из шести блюд приятно отяжелил. Он любил послеобеденные променады. Голодная же Евдокия, сглотнув слюну, вихрем помчалась тайной тропой туда же, куда направлялся и муж. Только на автостоянке его ждал автомобиль, ее же — собачка.
Пес в мгновенье одно расправился с рыбой, затем с барашком и, несмотря на раздавшиеся бока, уставился на благодетельницу с призывной надеждой.
«Ведь это еще не все?» — говорили его глаза.
— Все, — разочаровала его Евдокия, и ей стало стыдно.
«Все так все», — пес вздохнул и покорно прилег к ее ногам.
Евдокия вдруг осознала, что не может бросить его — именно этого пса бросить не может.
— Ладно, бродяга, фиг с тобой, уговорил, — сказала она и, подхватив его на руки, поспешила к автостоянке.
Ей преградил путь охранник.
— Куда вы? — осведомился он, с отвращением глядя на паршивый, ослабленный организм, примостившийся к дорогой и симпатичной девчонке. — С этим на территорию автостоянки нельзя.
«Черт возьми! — мысленно ужаснулась Евдокия. — Вот-вот мой Леня придет!»
Нервно оглянувшись на дорогу, она захныкала:
— Что же, мне с этим здесь под солнцем стоять? Пропустите меня, пожалуйста. Мы все равно уезжаем.
Сердце охранника дрогнуло:
— Ладно, девушка, проходите.
— Ой, спасибо! — обрадовалась Евдокия, стремительно пролетая мимо него.
Она торопливо открыла дверцу автомобиля и усадила пса между передним и задним сиденьем. Достав из сумки свой свитер, она набросила его на собаку и строго-настрого наказала:
— Знаю, жарко, но ты, бродяга, не шевелись, не дыши, и боже тебя упаси залаять.
Пес покорно прилег, уложив облезлую голову на тонкие серые лапы. Из-под свитера Евдокии выглядывал только его черный нос.
— Вот и умница, — похвалила она. — Все понимаешь. Смотри же, и впредь будь таким.
Пес промолчал, даже не шелохнулся.
«Может и пронесет?» — подумала Евдокия.
Окрыленная, она села за руль и двинула с места машину. Поравнявшись с охранником, протянула в окошко талон оплаты — шлагбаум открылся. Мужа подобрала она на половине пути — он шел медленно, читая газету.
— Ты обогнала меня? — удивился Лагутин и с надменным прищуром предположил: — Собачка опять не пришла на свидание.