Она уже готовится к тому, что он разозлится на это или в чём-нибудь обвинит её, а значит, ей сегодня же придётся уйти. Горько… Но пережить можно.
— Ей пятнадцать, это не рановато ли для мальчиков? Точнее, тварей-убийц? Даже не знаю, почему ты злишься, дорогая.
И он как ни в чём не бывало с аппетитом принимается за еду.
— Потому что, — немного успокоившись насчёт его реакции, садится Айри напротив, — как ты и сказал, ей пятнадцать. А он её хороший знакомый. Даже, будь он вам врагом, нельзя взваливать на плечи маленькой девочке такой груз. Ты хотел, чтобы она убила его!
— У неё хорошо получается убивать, это бы не составило для неё особой сложности, поверь мне.
Маркус берёт её за руку и целует пальцы.
— Когда мы узнаем, мальчик это или девочка?
Айри смотрит на него так, словно сомневается в его адекватности.
— Ты пугаешь меня, — признаётся она тихим и расстроенным голосом.
Он приподнимает брови и смотрит на неё открытым, честным взглядом, представляя, как будет выглядеть выражение её лица, когда она узнает о готовящемся ритуале.
— Почему?
И она, и её ребёнок умрут от руки Маркуса, а за ними и другие оборотни. И мир станет гораздо чище.
— Не почему, а чем… — и сразу же отвечает: — Отсутствием сострадания.
Но он так смотрит… Айри не по себе, она уже не знает, слушать своё чутьё, верить глазам и ушам, или вот этому его взгляду.
С другой стороны, он ведь помог ей и оставил у себя…
Но она сдерживается, чтобы не извиниться.
Маркус устраивает её на своих коленях и крепко целует.
— У нас тут уже сложившийся семейный уклад, ты скоро привыкнешь. Поешь со мной.
В этом момент бледная, едва стоящая на ногах, на кухню заходит Соня, и Маркус обращается к ней с улыбкой:
— Надеюсь, ты теперь будешь хорошей девочкой и сделаешь всё, что требуется.
Соня кивает.
— Как мне найти Лариэна?
***
Сегодня она Мэй. Мэй Эллаи. Хотя, фамилию выдумывать и не обязательно. Но это интересно.
И она немного опаздывает, а потому спешит, перепрыгивая через лужи, наслаждаясь пульсацией музыки из наушников. У неё чёрное каре с челкой, глаза скрывают красные очки-сердечки, стройные ноги упакованы в грубые ботинки и колготки в крупную сетку, через которые видно пластыри на сбитых коленках.
За спиной чехол для гитары, руки в браслетах, на шеи татуировка с драконом. Переводная, само собой.
Она доходит до нужного здания и поднимается на его на крышу, над которой уже через… — она переводит взгляд на часы — три минуты появится нужный человек.
— Успела, — ухмыляется и достаёт из чехла винтовку.
Раль, с удивлением и долей возмущения наблюдающий за тем, как она устраивалась, занимая свою позицию, прочищает горло, чтобы привлечь её внимание.
Но на него не обращают не малейшего внимания, Мэй даже начинает подпевать песне, звучащей из наушников.
— Все будут мертвы! Будут мертвы!
Ральсель начинает смеяться, и бросает в неё сухариком, который всё ещё оставался в оранжевой шуршащей упаковке.
Мэй приподнимает бровь и находит его взглядом, вытаскивая один наушник из уха.
— Чего ты кидаешься?
— Ну разве можно быть такой не внимательной? Ты хочешь убить моего клиента?
— Клиента?
Она направляет винтовку на него, бросая взгляд на часы.
— Да, пристрелить его думал за невыполнение условий одной сделки. Не важно, — отмахивается от неё Раль. — Ты кто такая?
— А, хорошо, потому что меня не предупреждали, что придётся убивать ещё одного. Я Мэй, — она улыбается ему, и в этом обнаруживается нечто лисье. А затем поднимает очки на макушку и занимает удобную для выстрела позицию.
— Мм, уверена, что хочешь сделать это сама?
Но Мэй не отвлекается на него. Она считает себя довольно ответственной. А потому ответом незнакомцу (ведь он так и не удосужился представится), звучит выстрел. Кстати, почти не слышно.
Человек, только что вышедший из бизнес-центра, валится на колени, а затем и лицом в асфальт. А Мэй неспеша пакует винтовку назад и возвращает очки на место.
Всё это уже всерьёз вызывает в Ральселе интерес.
— Ты испытываешь страх вообще, девочка?
Она поднимается и потягивается, будто у неё за это время затекли мышцы.
— Что? У нас ведь нет конфликта интересов, или я что-то не так поняла?
Слишком медлить не хорошо, хоть у неё ещё и есть фора, поэтому Мэй спешит на выход.
И Ральсель… оказывается перед ней, словно выйдя из пустоты.
Ему не составляло труда использовать на людях иллюзии, замедлять или ускорять в их сознании время и проделывать другие манипуляции так, что они в большинстве случаев могли этого и не заметить.