— Ладно, мам, — Хедрик приобнимает Кейт за талию и целует в щёку, а Элизар оттаскивает его, забрав несколько бутылок вина.
— У вас тут… уютно, — замечает Соня.
Кейт, всё ещё посмеиваясь, садится рядом с ней.
— Мы ведь семья… Самой до сих пор бывает странно. Ну, знаешь… быть счастливой. Ты… — она касается её руки. — Ты приходи к нам почаще. Только Мак, знаешь, — улыбается странно, — он не очень хорошая партия для тебя. Ты достойна лучшего. Хотя мне и жаль парнишку. Он неплохой на самом деле.
— Да, — Соня вздыхает, — я знаю. Но боюсь, что уже слишком поздно… Не одолжите мне телефон? Я вызову себе такси.
— Поедешь домой? — протягивает ей Кейт телефон. — Почему поздно?
Она ведёт плечом.
— Он мне нравится, хотя ему бы кого-нибудь… попроще.
— А, как по мне, как раз для него было бы просто прекрасно иметь рядом такую, как ты.
Соня усмехается:
— Так вы за или против?
Кейт ведёт плечом и хмыкает.
— Ему с тобой повезло больше, чем тебе с ним, только и всего. А что до меня… Я всегда хотела себе такую дочку, как ты. Так что я уж точно не против тебя, если говорить об этом. Может… — с опаской смотрит на телефон, — останешься здесь? Я постелю тебе в гостиной, тебя никто не потревожит.
— Но здесь праздник. А у меня даже нет подарка для него. И вообще…
Кейт качает головой.
— Скажу ему, что тебе нездоровится и ты осталась ночевать у нас, и утром он тебя увидит. И Мак будет ходить, как счастливый дурак. Уж поверь. Этого хватит.
Соня смотрит на Кейт с явным скепсисом:
— Правда?
— Да, — поднимается она, — идём. Я могу и ключи от двери дать, чтобы тебе спокойнее было. Закроешься и отдохнёшь. Двери здесь, кроме меня, силой открывать никто не умеет.
Соня выдыхает, успокоенная тем, что ей не придётся видеть отца хотя бы сегодня.
— Хорошо… Кейт, спасибо.
***
Сегодня она Вероника, и время у неё ограничено лишь днём, можно не торопиться, но что-то тянет её к этому странному особняку, что похож на белый замок.
Сейчас у неё при себе лишь пистолет в кармане широких в бёдрах штанов камуфляжной расцветки. Она проберется в дом и застрелит белобрысого типа, тут уж винтовка ни к чему.
Под глазами, сейчас зеленоватыми, блестят белые капельки страз, словно слёзы. Что странновато смотрится с кудрями рыжего парика. Она походит на грустного клоуна.
Вероника вздрагивает, услышав, как отворяются ворота и замирает, прижавшись к стене. Но это не требуется, девушка, что идёт к крыльцу, не смотрит по сторонам. Увидев её, Вероника замирает и вцепляется в стену.
Она никогда не чувствовала ничего подобного. Удар сердца будто пробивает рёбра. Ей настолько не по себе. Ведь в дом человека, которого она собирается убить, заходит её собственная копия.
И она — его дочь.
Вероника судорожно сглатывает, пальцы начинают подрагивать. У неё есть родственники.
Разве не прекрасно?
Если бы за невыполненное задание не ждала моментальная смерть.
***
Айрин отправилась за покупками на фермерский рыночек, хочет приготовить что-то особенное на ужин. Маркус находит это милым, и решает пользоваться без стеснений всеми благами совместного проживания с женщиной. Почему бы и нет?
Правда, цветы, теперь понатыканные по углам дома, раздражают.
Но несколько месяцев это можно и потерпеть.
Он встречает Соню с довольной улыбкой.
— Вижу, ты нашла место, чтобы собраться с мыслями и придти в себя. Это хорошо, потому что я тебя успокаивать не собираюсь. Немного разочарован, что это в принципе нужно, но да ладно, пройдём за мной.
Соня садится на диван в его кабинете и ждёт, потому что разрешения говорить ей не давали.
— Я навёл справки насчёт той семьи, которую ты нашла. Спасибо за наводку, кстати. Они довольно скрытные, так что от тебя тут есть польза. Отец твоего ухажера, от которого он и унаследовал силу, живёт уже не одну сотню лет, если не тысячелетия, и его преступления будет слишком утомительно перечислять.
Маркус тянется за распечатанным файлом для наглядности и всё же даёт дочери общее представление:
— Он занимался контрабандой, грабежами, брался за любую грязную работу, создавал и распостранял наркотики для себе подобных. Не нередко из-за него гибли и простые смертные, что недопустимо.
Соня вспоминает этого устрашающего и обаятельного мужчину, который заботится о Маке и о жене, а затем в мыслях всплывают слова Лариэна о матери и о том, что они с ней сделали…
Она уже не может отдавать себе отчёт в том, что допустимо, а что нет.