— Пойдем, — предлагаю. — Пропустим по стаканчику.
Ты теребишь сумку.
— Вероятно, мне лучше пойти домой… Мы и так сегодня засиделись.
Я и не ждал быстрой победы, твой вероятный диагноз мне давно известен. Вероятно, у Шела Силверстайна вышло бы отличное стихотворение о невероятной женской потребности рассуждать о том, как обязана поступать «настоящая леди». Ты все еще колеблешься. Черт возьми, о чем тут думать? Мы соседи. До твоего дома рукой подать, и до паба рукой подать, а твоей дочери не шесть лет, тебе не надо торопиться, чтобы отпустить няню. Но ты вся напряглась.
— Не знаю, Джо…
Неужели книги Лизы Таддео ничему тебя не научили? Давай же! Хватит уже мучиться чувством вины. Я — мужчина твоей мечты. Невозмутимый. Галантный.
— Как жаль, — вздыхаю. — Я надеялся, ты и для меня устроишь заседание книжного клуба… Кстати, оно стало бы для меня первым в жизни.
— Ладно. — Твое напряжение наконец спало. — Не могу лишить тебя этого удовольствия. Только один бокал. Один!
Все так говорят, хотя сами в это не верят. И я распахиваю перед тобой дверь в «Харбор паблик хаус». Ты входишь — теперь мы пара. Пока идем к столику, я говорю, что мне очень понравились твои друзья. Ты раздуваешься от гордости.
— Они милые, правда?
Ты опускаешься на диванчик, я сажусь напротив.
— Ты была права. Меланда не злится. Она подписалась на меня в «Инстаграме»…
Небольшая ложь во благо. Конечно, я подписался на нее первым, но она сразу ответила тем же.
— Разговор с ней заставил меня о многом задуматься… — Ха! — Идея инкубатора просто замечательная. — Ну да, как будто плакаты приносят пользу хоть кому-то, кроме самой Меланды. — Ты тоже в восторге, так ведь?
Я-то знаю: на самом деле ты в восторге от меня. Поэтому я рядом с тобой, за одним столиком, ближе некуда.
— Да, — ты киваешь, — она классная. У нее четкая жизненная позиция.
— Очень четкая. Твои друзья — хорошие люди.
Ты улыбаешься. Я улыбаюсь в ответ. Огонь между нами уже нельзя не заметить. Ты оглядываешься вокруг и понимаешь, что мы в зале почти одни — кроме нас, за столиками лишь два или три парня в шерстяных шапочках, как у моряков. Мы снимаем пальто; мне становится очевидно, что ты слегка пьяна. К нам подходит официантка, похожая на грушу тетушка почти пенсионного возраста. Я прошу меню, ты пожимаешь плечами.
— Я уже ела. Вероятно, мне стоит обойтись стаканом воды.
Я намерен сопротивляться твоему очередному приступу «вероятности».
— А я закажу что-нибудь поосновательней.
В конце концов ты просишь принести текилы — интригующе! — а я беру сэндвич с жареной курицей и местную водку с содовой. Ты обещаешь снова украсть у меня картофель фри, затем переплетаешь пальцы, словно на собеседовании, и спрашиваешь:
— Как обживаешься на новом месте?
— Так и знал! — откликаюсь я. — Всегда догадывался, что в книжном клубе говорят вовсе не о книгах.
Алкоголь развязал тебе язык, но все же заметно, что ты нервничаешь, — как-никак первое свидание наедине. Болтаешь о Билли Джоэле — тебе всегда нравилась его песня про итальянский ресторан, — а сама тем временем отправляешь дочери сообщение и убираешь телефон в сумочку. Затем переходишь наконец к книжному клубу: рассказываешь, как моя соседка Говноглазка раскритиковала сегодняшнюю книгу. Мы сходимся на том, что такая въедливая Нэнси найдется везде, и я вспоминаю о встрече с писателем, которую проводил в Нью-Йорке, а очередная Нэнси пристала к автору с целым списком замечаний. Разговор, пусть и не слишком личный, течет непринужденно. К тому же мы впервые тет-а-тет, в полумраке, на одном диване.
— Слушай, давай начистоту, — вдруг заявляешь ты. — Я поняла, что в Нью-Йорк или Лос-Анджелес ты больше не вернешься, и все никак не могу перестать о тебе думать… — Наконец-то призналась: — Я чувствую, ты что-то недоговариваешь. Одинокий парень покупает дом в Бейнбридже… Ну, и как ее зовут? Из-за кого ты здесь оказался?
Я издаю тяжкий стон, как любой парень, которого допрашивают о прошлом, но ты настаиваешь. Понимаю; ты ведь битых три часа провела в компании женщин, знакомых тебе со школьной скамьи, их мужей и жен…
— Ну же, почему ты удрал? — умоляешь ты. — От кого убегаешь?
Сладкий сон — ты хочешь знать обо мне все — превращается в кошмар, ведь я не могу рассказать тебе все. Я уже научен горьким опытом, спасибо Лав, однако отношения зайдут в тупик, если ты не узнаешь, почему я такой, какой есть: привлекательный, свободный, надежный.