Вик симпатичный. Симпатичный? Стоп, дорогая, он младше тебя на девять лет! Даже не смотри в его сторону. Включаю ледяную воду, чтобы привести себя в тонус и выбросить из головы дурацкие мысли. Пожалуй, еще одна чашка кофе мне не помешает.
— Тебя ждут документы и Межницкий. Остальное не имеет значения.
С этими мыслями выхожу из душа и делаю себе кофе. Кухня залита солнечным светом, словно за окном весна. Решаю обосноваться здесь и, пока варится кофе, переношу ноутбук и папку с документами поближе к окну. Информация выгруженная с телефона заархивирована. Открываю папку. Список файлов впечатляет. Есть даже звуковой. Пожалуй, с тебя и начнем. Воспроизвожу файл и слышу голос Шевцова:
«Алекс, я знаю зачем тебе вся эта информация. Отговаривать не стану. Скажу больше, наверное, ты имеешь право на то, что собираешься сделать. Хорошо это или плохо, но ты много не знаешь. После того как все случилось, мы с твоим отцом запретили допрашивать и сообщать тебе любую информацию. Пока ты находилась в коме после операции это в принципе было невозможно, а потом уже не имело смысла.
Дело закрыли. Он предоставил доказательства, что его не было в клубе в тот вечер. Не было, Алекс! Только вот камеры в общем зале показали другое. На них есть ты, Межницкий и его друзья тоже. Есть записи из бара. Алекс, они планировали это уже когда вы сидели за столом. Подсыпать наркотики тебе начали уже там. Потом намеренно увели в зону где нет камер. Как показала медицинская экспертиза, после тебе сделали еще несколько уколов. Они знали, что делали. Ты должна была умереть от передоза, тебя бы записали в наркоманки, а они вышли сухими их воды. Только двоих из той компании удалось посадить, тех, кого застали утром в той комнате. Остальные откупились. Вот такая правда, Алекс. Прости, что заставляю проживать все заново, но ты должна знать это если собираешься идти против Межницкого».
Запись заканчивается, а я сижу и смотрю на экран. В голове пульсирует «планировали», «откупились», «должна была умереть».
— Что ж, Господин Межницкий, у вас все получилось, я действительно умерла.
Глава 13
Стены содрогаются от басов. Дикое неоновое освещение вспышками освещает зал, тот тут, то там выхватывая пьяную толпу, кривляющуюся в танце.
— Пойдем, посидим, выпьем.
Голос звучит рядом. Оборачиваюсь и меня сразу опаляет мятным дыханием. Не дожидаясь ответа меня хватают за руку и тянут прочь из зала. Я не чувствую опасности, не боюсь. Клуб знакомый и я уже миллион раз здесь зависала. В кафе меня сажают за стол к большой компании. Не знакомимся, все уже в том состоянии, когда все равно ничего завтра не вспомним. Мой новый знакомый представляется Лексом и заказывает вина. Мы пьем за что-то, а потом под пьяное улюлюканье компании целуемся как сумасшедшие и снова пьем. Компания большая, кто-то приходит, кто-то уходит. Лекс тоже не сидит на месте, а когда возвращается, бросает телефон на стол и протягивает мне полный бокал вина. Делаю глоток, вино холодное с горьковатым, вяжущим вкусом. Выпиваю и бокал наполняют снова. Странное ощущение накрывает меня, становится хорошо и я снова готова танцевать до утра. Меня останавливают. Скольжу рукой по гладкой ткани пиджака, небрежно брошенного на спинку стула, и с трудом фокусирую зрение на Лексе.
— Ты в порядке, детка? Может, пойдем, подышим?
— Да — выдавливаю я с трудом, горечь во рту становится невыносимой и я опустошаю еще один бокал.
— Молодец — улыбается Лекс и подхватывает меня за талию — а теперь отдыхать.
Снова слышу крики и смешки компании. Кто-то вызывается помочь Лексу. Он кладет телефон в карман и забирает пиджак со стула, ругаясь, что опять забыл.
— Через час подходите — бросает он компании и уводит меня.
Я уже догадываюсь, со мной что-то не так. Я с трудом переставлю ноги и не могу говорить, но сделать уже ничего не могу, а когда меня вносят в узкий темный коридор мозг начинает подводить меня. Перед глазами мелькает какая-то ерунда, я еще могу различать какие-то фигуры и картинки, а потом — пустота. Что было дальше я помню отрывками, в памяти сохранился лишь горький вкус вина, боль и крики. Он насиловал меня долго и жестко, а в моменты передышки продолжал издеваться используя все, что попадалось в комнате. Даже проваливаясь в наркотический дурман я выла от боли. Помню, что плакала и пыталась что-то сказать. В ответ меня только били и заставляли пить это ужасное вино снова и снова, а потом я отключалась. Когда вино закончилось, в руках Лекса появился шприц, и в комнату вошла вся компания. Я пыталась сползти с кровати, но меня грубо дернули за ногу и вернули обратно. Упираясь коленом в живот Лекс выпрямил мою руку и профессионально уколол в вену. Я не могла сопротивляться, тело не слушалось. Парни обступили меня, с довольными улыбками рассматривая как я лежу перед ними беззащитная, голая, с раскинутыми руками. Мне конец, я не выдержу этого, мелькает где-то на задворках сознания и тут же тонет в вязкой темноте.
— Что же ты так сильно куклу-то подпортил? — ржет толпа.
— Да все норм — отвечает Алекс — все дырки пока рабочие, вон смотри как подготовил, троих за раз примет.
Под ржание парней он что-то вынимает из меня и дергает за бедра, пытаясь поставить на четвереньки. Стоять не получается, руки и ноги ватные, я падаю и почти отключаюсь под действием препарата. Но перед тем как провалиться в темноту ощущаю чьи-то руки на ягодицах, удар и резкую боль.
Дальше я почти нечего не помню, боль стала настолько невыносимой, что перебивала действие наркотика, и похоже, что мое забытье сменилось затяжным обмороком. Сознание периодически возвращалось и выхватывало мерзкие картинки. Пьяная толпа не церемонилась, они не жалели меня и не ждали друг друга. Словно сорвавшиеся с цепи разрывали меня, душили и хлестали ремнями, а когда я уходила в спасительный обморок, снова били по лицу, чтобы не закрывала рот.
Спасение пришло только утром, когда я уже ни на что не надеялась. Помню как кто-то кричал, визжал.
— Еще жива, носилки бегом! — крик врача разливается благодарностью где-то внутри меня.
— Да, да, я жива, еще дышу.
Меня аккуратно собирают с кровати и заворачивают в проклятый бежевый пиджак. Прикрыть мое грязное и истерзанное тело больше нечем, все остальное в этой комнате пропитано кровью и засохшими выделениями дюжины самцов. Каждое касание и движение вызывает дикую боль, но я не могу закричать или пошевелиться. Чувствую как меня перекладывают на носилки, и, собирая последние силы, пытаюсь скинуть этот проклятый пиджак. Все считают, что я брежу, а у меня сердце разрывается и выскакивает из груди от понимания чей он. Я до сих пор помню запах и холод скользкой и мерзкой ткани. Но как оказалась, именно оставленный Лексом пиджак помог найти тех, кто все организовал. Раньше я удивлялась, как мог Межницкий забыть его? Так спешил? Теперь я знаю ответ. Он был уверен, что я не выживу.
Пиджак, визитки в кармане и телефон потом изъяли как главные вещественные доказательства. Одна визитка до сих пор хранится у меня в той самой папке. Я наизусть помню, что на ней написано: Межницкий Алексей Геннадьевич, генеральный директор Стройдом Инвест.
Беру в руки телефон и набираю сообщение. Я действительно многого не знала, для меня все выглядело как случайность. Просто оказавшаяся не в том месте и не в то время девочка. А получается... не совсем случайная. Все было спланировано. Выбрали ту, что была не против отдохнуть и познакомиться, только уточнить, насколько близкое знакомство планируется забыли. Вспоминаю банальное и избитое «мир заиграл новыми красками». Точнее не скажешь. Теперь я могла выстроить примерный ход событий той ночи.
— Спасибо, Шевцов. Если я должна знать еще что-то — пиши, я в порядке.