— О, явление…
Трубку я не поднимаю. Разговаривать мне с ним не о чем. Но на всякий случай, когда телефон замолкает, пишу брату: «У тебя все в порядке?»
Через минуту приходит ответ: "
«Все отлично. Извини, Эми, занят, работы валом».
Можно выдохнуть. Но напрягаться от каждого звонка — это ненормально. Телефон снова звонит, и Ритка не выдерживает:
— Закинь ты уже этого козла в черный список. Или подними и скажи, что все вопросы пусть решает с твоим адвокатом.
Вряд ли Костя звонит мне просто так во второй раз. И хоть предложение подруги насчет черного списка мне по душе, я все же беру телефон в руки и сдвигаю слайдер.
— Слушаю, — отвечаю так, словно мне звонит клиент, добавляя в голос максимум официоза.
— Какая деловая, — усмехается Костя. — Давай, чтобы не тратить время друг друга, ты будешь отвечать на звонки с первого раза.
— Что тебе нужно? — никак не комментирую это замечание.
А зачем? Мне что, оправдываться перед ним, что я, например, занята была или не слышала звонка. Бесполезный треп.
— У меня все есть, — продолжает Костя в той же манере. — А вот тебе я готов кое-что предложить. Но, конечно, есть условие.
— Не очень пока тебя понимаю, — хмурюсь я.
— Но выслушать готова, как я понимаю. Встретимся? Только без твоего сопровождения в виде Карельского.
— Нет, — сразу же отвечаю. — Встречаться мы не будем. Если тебе есть что сказать, то говори по телефону.
— Ну хорошо, — слишком поспешно соглашается Костя. — Я решил оставить тебе студию. Доход там копеечный, если нанимать кого-то управлять, то все только на зарплаты будет уходить. Да и так, это было твое баловство, так что можешь с ним и оставаться.
Это что за жест доброй воли? Да, у студии оборот небольшой, цены на занятия по меркам Москвы невысокие.
— И что взамен? — интересуюсь, чувствуя подвох.
Ничего не понимаю. Он и так получил все, что хотел. Если вдобавок и на этот дом глаз положил, то его ждет разочарование. Пусть отец и предлагал жить нам здесь, но дом его.
— Ты отстанешь от Наташи, — выдает Костя, а я в недоумении качаю головой.
— От кого, прости? — не понимаю я.
— Тебе не идет, Эмилия, строить из себя дуру. От моей девушки отвали, если так тебе будет понятнее. Она беременна, и если что-то случится… В общем, я тебя предупредил.
Дурдом какой-то. Да сдалась мне сто лет его девушка. Я ее видела один раз, ничего о ней не знаю, даже имя только что узнала. Да уж, снова чувствую себя идиоткой, вокруг которой что-то происходит, но не понимаю, что именно.
— Чего он хотел? — выводит меня из ступора Ритка.
Я передаю ей предложение Кости, и подруга задумывается. У меня в голове тоже масса мыслей, которые никак не складываются в логическую цепочку.
— Знаешь, Эми, — наконец-то до чего-то додумывается Ритка, — мне кажется, что эта его… мадам что-то придумала, чтобы выставить тебя перед Костей каким-то бездушным монстром. И неужели он поверил, что ты можешь что-то сделать беременной бабе? Да он же тебя совершенно не знает. Но, наверное, есть справедливость. Костя не начал тебе угрожать или что-то в этом роде, а выбрал откуп. Разве ты не рада, что студия останется за тобой?
— Это, конечно, хорошо, — соглашаюсь я. — Но то, как это происходит, неправильно.
— Эмилия, — фыркает Ритка, — прекрати. Не плевать ли, что о тебе думает этот козел? Посоветуйся с Карельским, — тут же выдвигает предложение.
— А он здесь при чем? — не понимаю я. — Только если поможет составить исковое заявление за клевету.
— Надо было звонок записать. Если снова будет звонить и бросаться обвинениями, то так и сделай, — очередная гениальная идея посещает Риткину голову. — А сейчас давай собираться.
До вечера мы успеваем и съездить к подруге, и пообедать в городе, и собрать мой чемодан. Около девяти звонит Евгений и я сразу же принимаю звонок.
— Я у ворот, выходи, — говорит он, едва я подношу телефон к уху.
— Хорошо, — отвечаю.
Даже уточнять не буду, откуда он знает адрес. Меня уже ничего не удивляет. Ритка выходит вместе со мной и с интересом наблюдает за Карельским, который кладет мой чемодан в багажник.
— А в жизни он еще шикарнее, — шепчет она мне на ухо.
— Тихо ты, — цыкнув на нее, добавляю: — И слюни подберите, Маргарита Павловна.
— Ого, да ты ревнуешь, подруга, — выдает как диагноз, а я лишь закатываю глаза и, сделав ей ручкой, сажусь в машину.
Карельский удивительно сегодня молчалив, я тоже не стремлюсь болтать, поэтому до выезда из города едем в полной тишине. Добавив на трассе скорости, Евгений наконец нарушает молчание: