Екатерина Федоровна Ковалевская. Умерла в возрасте 21 года от рака. Особые приметы: родинка на правой щеке.
Степа двигался по одной из многочисленных вьющихся от центра города улиц. Опять ночью. Как ни странно, в отличие от провинциальных городов, улицы Минска были утыканы фонарями, большая часть которых исправно светила с наступлением темноты. Искусственный свет не смущал Степу. И вот ему снова улыбнулась удача: в метрах ста от него находилась телефонная будка, а в ней просматривалось что-то, похожее на очертания человеческой фигуры. Парень радостным шагом подошел к телефонной будке, в которой, на удивление, не было выбито стекло. В пространстве этого отрезка телефонной связи стоял мужчина в пальто и шляпе. Всем своим видом он напоминал настоящего джентльмена из американских кинофильмов пятидесятых годов.
— Нуар! — прошептал про себя Степан и тут же решил как можно скорее установить контакт с интересующим его объектом.
Парень прижался носом к телефонной будке и принялся пакетом, в котором лежало что-то квадратное, бить по стеклу. Удары были несильными, поэтому на стекле не осталось и царапины, но звонящего куда-то в столь поздний час мужчину это немного разозлило.
Он вылез из будки и гневно посмотрел на Степу. Через несколько секунд «джентльмен» низким голосом произнес:
— Чего вам угодно, странствующий в столь поздний час юноша? — не дожидаясь Степиного ответа, он задал еще один риторический вопрос: — Вы разве не видите, что я сейчас разговариваю?
Степу за язык тянуть не надо было, и он выпалил тираду фраз:
— Понимаете, дяденька, дело-то неотложное. Мне надо срочно-срочно позвонить. А я вот не умею, книжки-то читал, но в школах этих ваших совсем не учился, дяденька. Вы помогите мне, пожалуйста, будьте добры. Будьте, дяденька… — как это обычно бывало со Степой, глаза его закатывались. Но не только от этого у мужчины сложилось впечатление, что молодой человек немного не в себе.
— Ну что тебе, говори уже? — утомленно и вместе с тем настороженно произнес мужчина. В ответ Степа молча улыбнулся и достал из пакета единственный предмет, который там покоился на протяжении всего времени. Это была книга в черной обложке. Было непонятно, о чем она и что из себя представляет вообще, так как кроме черного цвета обложки она ничем таким больше не выделялась.
— Что это такое? — спросил мужчина, взяв книгу в черном переплете в руки. И тут по его телу пробежала мелкая дрожь, будто книга была сильно наэлектризована.
— Телефонный справочник города Рима, — гордо произнес Степан. — Издание 1907-го года.
Весь в смятении мужчина пробубнел:
— Тебе в Рим, что ли, звонить надобно? — он попытался взглянуть в глаза Степана, но его взор наткнулся лишь на их метафизическое отсутствие. Физически-то они были — эти самые глаза — но смотрящий в них утопал.
— Не совсем, дяденька: мне надобно в Ватикан позвонить. Там сейчас сидит мой хозяин, он ищет душу мою, но не может найти. И мне, дяденька, показаться бы надо, иначе отругают как мальца-проказника.
Почувствовав страх в глубинах своего внутреннего «я», мужчина тут же кинул книжку на мокрый асфальт и, послав мальчика куда подальше, быстрым шагом побрел куда-то прочь, оставив парящей в воздухе трубку телефонного аппарата. Трубка висела на проводе, и, словно на ветру, раскачивалась из стороны в сторону, в такт коротким гудкам, которые краем уха слышал Степан.
— Ну и ладно! — обидчиво произнес парень и поднял книгу, которая ничуть не испачкалась к его превеликой радости.
Аркадий Валерьевич Валерьянов. Попал в ДТП со смертельным исходом ночью на перекрестке. Особые пристрастия: разыгрывал людей по телефону.
Женщина лет шестидесяти вышла на балкон посмотреть, что делается ночью во дворе, в том самом уголке города, где она провела всю свою молодость. Двор был необычайно пустынным. Не было слышно даже редких компаний, состоящих из молодежи и распивающих исключительно водку. Но, присмотревшись, женщина увидела молодого человека с пакетом, который ходил вокруг песочницы. Когда он сделал очередной круг, женщина окликнула странного незнакомца.
Он повернулся и крикнул громко и отрывисто: «А! — А! — А!». После этого женщине стало плохо.
Тамара Павловна Абрамчик. Совершила самоубийство. Облившись бензином, женщина подожгла себя, сидя на лавочке возле подъезда. Возможные мотивы: была разведена с мужем.
Степа сидел один на парапете где-то на окраине Минска. Возле него, раскинув кривые ветви деревьев, располагался парк. Вид его ночью напоминал болото, не хватало только туманной завесы и лягушачьего кваканья. Степа плакал, потому что ощущал себя в этом сером мире ненужным. Вскоре к нему подошли два милиционера и поинтересовались, что он здесь делает и какие «тайны» хранит в пакете.