Прошло несколько лет после того, как отгремел на весь мир таинственный случай с головой Ильича, и о тихом провинциальном городке уже мало кто вспоминал. Прямо под головой возвели новый бесформенный памятник, к которому пару раз в год люди подносили красные цветы. Уже повзрослевшая Люба тоже регулярно приносила две гвоздики.
Никто не догадывался, что ее цветы предназначались вождю. Периодически она среди ночи приходила к голове и просила у нее совета. Несмотря на молчание в ответ, она уже через несколько минут ощущала просветление и уходила домой с чередой ответов на свои вопросы.
По прошествии еще нескольких лет Люба превратилась в красивую девушку со стройной фигурой и, с отличием закончив школу, поступала на исторический факультет столичного университета. Во время устного экзамена по отечественной истории ей ненароком выпал билет про октябрьскую революцию. С блеском ответив, она снискала похвалу профессоров и одобряющую улыбку академиков.
— Позвольте узнать, дорогая абитуриентка… — профессор слегка замялся и, посмотрев на утвердительно кивающего головой академика, продолжил: — Позволь-те узнать, дорогая студентка нашего факультета, откуда у вас в столь юном возрасте столь глубокие познания о жизни Владимира Ильича Ленина?
Люба не смогла ничего ответить, ибо новость о том, что она поступила, полностью заполонила ее мыслительное пространство, и, раскрасневшись, она выдавила:
— Ну, я всегда увлекалась историей… — В ответ члены комиссии все как один одобрительно закивали головами.
Люба подумала, что всю эту подзабытую эпопею с головой Ильича лучше не рассказывать, ибо многие здесь присутствующие даже и не верят, что такое произошло всего в ста километрах от шумной и скептически настроенной столицы.
Каждые выходные Люба приезжала домой к маме и папе. В знак благодарности за свое успешное поступление и выдающуюся учебу она приносила среди ночи голове красные гвоздики и шептала: «Спасибо тебе большое!»
С наступлением студенческих будней Люба активно включилась в исследовательскую работу и при содействии молодого научного руководителя писала статьи, с презентацией которых она периодически разъезжала по городам на зависть своим ленивым сокурсникам. А еще через пару лет она стала жить вместе со своим научным руководителем и строить далекие семейные планы.
— Если у нас родится сын, то как мы его назовем? — спрашивал молодой ученый у Любы после того, как ночь напролет они любили друг друга.
— Владимиром… — отвечала радостная Люба.
— А если дочь?
— То… пускай Надя будет… — и, обнявшись, они засыпали.
Вскоре по всем каналам показали важную новость: в Москве труп Ленина вынесли из Мавзолея и захоронили на Новодевичьем кладбище. К этому моменту Люба преподавала в университете курс по истории России, и сообщил ей об этом неряшливый студент Леша Дорохович. Он сперва поднял руку и, дождавшись позволительного жеста от строгой преподавательницы, сказал:
— А вы знаете, Любовь Александровна, что сегодня в Москве захоронили тело Ленина? — новость, конечно, смутила Любу, но виду она не подала. А сразу после лекции девушка села в автомобиль и приехала в свой родной город.
Голова упала и проломила своим весом неказистый новоиспеченный памятник. Вокруг стояли рабочие в оранжевых жилетах и совещались, куда же теперь ее отвезти. Не в силах смотреть на это, Люба сперва заехала домой к родителям, а когда решилась забрать голову себе, то ее уже разломали на части и утилизировали.
Растерянная и подавленная, она возвращалась в Минск, по дороге почувствовав внезапный приступ тошноты. На следующий день, сделав тест, Люба убедилась, что она беременна.
«Так это же прекрасно!» — сказал ее ученый муж. Люба частично разделяла его оптимизм. На следующий день она достала с полки книгу «Детям о Ленине» и закопала ее ранним утром во дворе своего большого дома.
Живорождение
— Хватит уже по телефону говорить! Все говорит и говорит всякую ерунду! Совсем воспитания никакого нет! — истошно вопила средних лет грузная женщина на молодую щекастую девчушку, которая в подробностях рассказывала, вероятно, своей подруге лихие подробности прошедшего пятничного вечера.
— Сейчас, Юлька, подожди… — Сказала в трубку девушка и, поправив упавшую на лицо челку темных волос, прорычала: — Пасть закрой, сука старая.
От такого ответа женщина сконфузилась и, вжавшись в сиденье, отвернула свою голову к окну троллейбуса. За стеклом мелькали деревья, дома и люди, искаженные дождевыми каплями и густым туманом, внезапно накрывшим Минск.