– Лучше побыстрее снимите мины с женщин, – сказал я полковнику. – У меня уже пальцы затекли.
– Саперы стараются, – бросил на ходу полковник и убежал куда-то к машинам, где милиция с трудом удерживала толпу зевак, желающих насладиться зрелищем с близкого расстояния. Журналисты со всех возможных ракурсов снимали тело Олега. До женщин они пока не добрались – и, кажется, я знал причину.
Мне пришлось простоять с пультом еще почти полчаса. Потом подошел сапер и сказал:
– Можете разжать.
– Точно? – спросил я.
– Под мою ответственность, – усмехнулся он. Тогда я не просто разжал пальцы, я зашвырнул пульт так далеко, как только мог. Сапер нахмурился:
– А это вы зря. Надо же все приобщить к делу. Вещественное доказательство.
И он ушел в темноту искать пульт. А я пошел искать Макса. Тот был все так же озабочен, как и час назад, когда привез меня сюда.
– Поехали домой? – предложил я.
– Не могу, – виновато улыбнулся он. – Мне сейчас надо ехать в ГУВД, давать показания...
И он остался посреди этой суеты. Следовать его примеру у меня не было ни малейшего желания. Я не стал ждать, пока и у меня затребуют какие-нибудь показания. Мне опять захотелось спать.
И я зашагал прочь от коммерческого колледжа, постепенно оставляя за спиной шум голосов, вспышки фотоаппаратов, гул работающих моторов...
Оставляя позади двух женщин, которые никак не могли успокоиться, и плакали, и обнимали друг друга, и дрожали, как от холода...
Оставляя позади лежащее на носилках и закрытое простыней тело Олега. Человека, которого я никогда по-настоящему не знал.
И теперь уже не узнаю.