- Была бы с Алиской в машине в ту ночь, так бы и было, - сказала Лариса и прикусила тут же язык. – Ладно, буду держать в курсе, а ты меня.
Когда Юля вернулась на кухню, Алиса что-то искала по ящикам.
- Выпить есть? – поинтересовалась она у матери, и та, немного помешкав, всё же вытащила ей алкоголь.
Резко отвинтив крышку, девушка налила в кружку коньяк и выпила залпом, приложив к губам ладошку после. Влезать в её чувства Юля не собиралась, а потому занялась своими делами.
Денег у Лёхи не было, как и возможности попросить занять у кого-то. Пашка лишь развёл руками, говоря, что всё, что мог, уже отдал, а родители открестились от сына. Наташка пребывала в шоке, узнав правду, и никак не могла понять, как не разглядела, что перед ней не Пашка. Да мало ли люди меняются, она ж не сверяла его с детской фотографией, но разочарование женщина словила. К тому же Круглов так объявил об этом, что она почувствовала себя поверженной и разбитой.
- Наташ, ну ты чего? – подбадривал майор, приобнимая женщину, а она не знала, как себя вести. – Это ж преступник! Только представь, что он мог сделать с тобой, - и женщина в благодарности прижималась к твёрдому мужскому плечу.
Первое слушание, на котором Лёхе выдвигали обвинения по поводу нанесения телесных повреждений Алисе и причинения вреда здоровью, матери и ребёнку, прошло быстро и без особых заминок, потому что вина была налицо. Фотографии последствий, показания свидетеля, который и помог Алисе вызвать скорую, свидетельства врачей – и Лёхе назначили наказание в виде трёх лет лишения свободы. Он не отпирался, не старался себя обелить, а лишь слушал вердикт, сидя рядом с государственным защитником: молодым пареньком, который не смог бы защитить, будь Лёха невиновным.
Проходя мимо бывшего «мужа», Алиса держала голову высоко, а в её глазах парень мог прочитать презрение. Но самое сложное было впереди: поменять местами Диму и Лёху.
Когда Юля вновь увидела сына на скамье подсудимых, сердце зашлось в быстром ритме. Рядом с ней по одну сторону сидела сестра, держа за руку, по вторую - дочь, как когда-то Миша, и буравила взглядом второго участника процесса. Её ненавистный взгляд скользил по Лёхе, пока в голове всплывали картинки о том, как же им было хорошо вместе. Она вздохнула и, услышав своё имя, уверенно поднялась с места и встала за трибуну.
Только на этот раз её речь обличила другого человека и выставляла себя в неугодном свете.
Когда Юля услышала, что именно говорит Алиса, с души спал камень, оставалось надеяться на защиту и её доводы. Лёха, молчавший до этого на первом слушании, на этом активно сопротивлялся, говоря, что вину отбывает нужный человек, а он лишь жертва обстоятельств. Но каким-то образом, он даже сам не заметил, как этот чёртов адвокат Алисы вывел его на путь, с которого не было выхода.
- Ваш рост 170? – уточнил он у Лёхи, смотря прямо в глаза, отчего тому стало неуютно.
- Да, - не видя в этом ничего предосудительного ответил Лёха.
- А у Дмитрия Захарова 190.
- И что? – не понимал Лёха.
- А то, что боковые зеркала на автомобиле, на котором был сбит человек, были настроены на низкий рост.
- Что за чушь?
- Отнюдь, это указано в отчёте от мая прошлого года, - адвокат положил перед Лёхой бумагу с какими-то цифрами и тестом, но, как бы Лёха не вчитывался в буквы, находясь в таком состоянии и не имея высшего образования, понять не мог.
- Учитывая, что свидетели, указывающие, что именно вы сели за руль автомобиля, отъезжая от дачи, с которой забрали Захарова, правы, но вы настаиваете, что поменялись местами, зеркала идут вразрез со всем сказанным вами.
Он потом ещё долго говорил, приводил аргументы, и присяжные кивали. И поняла Лёха, что три года это не всё, чем его наградят.
Диму оправдали. Слишком убедителен был адвокат Ларисы, и слишком неубедительной защита Лёхи, а потому брата освободили в зале суда. С великим облегчением Юля выдохнула, имея возможность обнять сына, с которого сняли обвинения, но была и другая сторона медали. Лёха сел надолго: по итогу слушаний, сопротивления полиции при аресте, нежеланию сотрудничать со следствием, ему влепили 13 лет. Лёхе не хотелось верить в происходящее, словно это был страшный сон, но, когда Алису заключили под стражу, кривая улыбка расплылась на лице, будто говоря: что он её предупреждал.
Она не была готова к этому, её испуганные глаза выдавали панику, и, оглядываясь на мать, девушка искала защиты.
Алисе дали два года, несмотря на то, что в больнице в боксе всё ещё боролась за жизнь маленькая дочь. Учитывая последствия, повлекшие за собой введение суда в заблуждение, и подрыв физического и психологического здоровья невинно осуждённого, ей дали реальный срок, а не штраф, на который рассчитывала девушка.
- Нет, нет, - широко открывая глаза, она сопротивлялась, когда на неё надевали наручники. – Этого не может быть! – качала она головой из стороны в сторону.
Юля смотрела, как дочь уводят, продолжая молчать, да и что она могла поделать. Адвокат совершил невозможное: вытащил на свободу её сына, но, если ценой этого было заключение под стражу дочери, что ж, она сама выбрала путь, у неё была возможность с самого начала рассказать, как есть.
- Мама, мама, - кричала Алиса, пока по её щекам текли слёзы. Она не сможет быть там, это не её жизнь, не её путь. Она верила, что всё можно вернуть назад, но как ошибалась.
Глава 12
- Димка, - ахнула соседка, завидев рядом с Юлей высокого мужчину. – Отпустили, - на глазах проступили слёзы, и, скуксившееся лицо заплакало. – Я так молилась.
- Да, - как-то горько вздохнул он, разговаривать не хотелось, а потому быстро юркнул в квартиру, оставив мать с подругой на лестничной клетке.
- А эта где? – интересовалась женщина.
- Там, - кивнула в сторону Юля, на душе которой отрады не было.
Они добились справедливости, но теперь на её плечи легла забота о внучке. Государство не простило поступок Алисе, наказав её, чтобы другим не повадно было.
- Посадили? – второй раз удивилась соседка. – Ну и поделом, - махнула рукой.
Юля кивнула и вошла в квартиру. На душе скребли кошки. Она слышала, как льётся вода в ванной, это Димка пытался смыть с себя то, что впиталось кожей и нутром настолько сильно, что никогда с него не сойдёт. Переодевшись, легла на новую кровать и уставилась в потолок. Осознание радости было каким-то неполным.
Лариса оставила их наедине, не поехала домой, горячо жала руки адвокату, с которым, им всё же, удалось расплатиться, а потому и Юля на новой кровати, которая по факту была чьей-то старой. До боли было жалко продавать, потому что ей порой казалось, что рядом лежит Миша. Сейчас же кровать была небольшой.
Пришлось продать кое-что, так и наскребли. Ту половину, которую оплатила сестра, она намеревалась отдать, пока ещё не зная как, но Димка тоже пойдёт работать. На старой должности его вряд ли восстановят, да и будут коситься. Вроде, реабилитировали, только поди расскажи каждому, если слухи уже полезли.
Послышался звук открываемой двери, и Димка вышел из ванной.
- Поедим? – появился на пороге её комнаты, и от его слов стало как-то тепло на душе. Мокрые волосы растрёпаны, борода, лицо осунувшееся, худой, но такой родной и домашний.
Она подошла к сыну и прижалась, а он невольно зашипел от боли, будто рана была свежей.