Я догоняю Лизу и иду рядом. Она косит на меня глаза и вздыхает. Я открываю рот, она сердито прерывает меня:
— Не начинай. И так голова болит. Ты бы шёл домой.
Я фыркаю и замираю. Она идёт дальше как ни в чем не бывало.
— И это твоя благодарность? — спрашиваю с ехидством.
— Мне теперь каждый день на коленях перед тобой ползать? — она тоже останавливается, поворачивается ко мне и скрещивает руки на груди. Ее взгляд полон безразличия. — Я бы и сама справилась!
— Правда, что ли? — усмехаюсь я. — Да ну?
Во мне скопилось слишком много негатива. И сейчас передо мной она. Мне хочется кричать. Если бы не она… Все бы было по-другому! Я бы ничего не говорил Стелле и жил бы себе в неведении! Она считает меня другом, только другом, и большего ей не надо. Отчего-то я понимаю это только сейчас, и от этого осознания мне становится больно. Если бы не Лиза… Мне бы не пришлось оправдываться перед матерью за эту неудачную вечеринку посреди бела дня! Она одна виновата во всем!
— Оставь меня в покое, — говорит Лиза и готовится уйти.
— Нет! — почти ору я и в два прыжка оказываюсь рядом с ней. — Нет, так не пойдёт!
Она не может уйти, пока не выслушает меня! Нет уж!
— Прогуливаемся, голубки?
Мы с Лизой одновременно поворачиваем головы. Перед нами стоит Артём, его большие пальцы цепляются за ремень брюк. Он выглядит так, как будто собирается спросить: «Кошелёк или жизнь?».
— Нет, мы… Мы случайно… — принимается оправдываться Лиза, и я совру, если скажу, что тон ее голоса по-прежнему безразличный. Она испугана. И не на шутку. Я хмурю брови. Почему она так испугалась моего братца?
— Случайно, — мурлычет Артём. — Ну да, я так и понял.
— Он провожал Стеллу. И я была там. И…
— Да какое тебе дело вообще? — вступаю я.
— Да никакого. Но день завтра выдастся интересный. Это я вам гарантирую.
Он поспешно уходит, и Лиза смотрит ему вслед вытаращенными глазами. Ее рот приоткрыт, руки дрожат.
— Да что происходит-то? — взрываюсь я.
— Почему ты просто не пошёл домой, Ник? — безжизненным голосом спрашивает Лиза. — Ну, почему?
Глава 25. Ник
— Внимание! У меня есть объявление, — говорит Артём, он где-то раздобыл стул, поставил его посреди коридора и теперь вещает с него громким голосом: эдакий несносный ребёнок на утреннике. — Вы все знаете нашу прекрасную и всеми любимую Ли… Речь пойдет о ней.
В коридоре полно народу. Большая перемена. Он выбрал удачное место, нечего сказать. Все вокруг затихают и слушают с зачарованными лицами. Как же люди любят грязные сплетни, даже тошно. Я мысленно жду, что Артём одумается и слезет. Но он слишком увлечён своей идеей. Уже не передумает.
Я смотрю на Ли. Она тоже среди этой толпы. Наверное, она единственная, кто не смотрит на моего брата. Ли смотрит перед собой, и ее лицо бледное, как у трупа. Она начинает крутить головой в поисках какого-нибудь выхода, но ее взгляд падает на меня. Она резко зажмуривает глаза. Ли не хочет меня видеть. Она думает, что я ее предал. И, возможно, она права.
***
— Он блефует, — говорю я после долгого и тяжёлого молчания. — Он не скажет. Не может он так поступить.
Лиза рассказала мне обо всем. Она говорила очень долго, но часто прерывалась. Воспоминания застилали ее глаза и скатывались по щекам. Я смотрел на неё и не узнавал.
На некоторое время она снова становится той тринадцатилетней девочкой, которой пришлось пережить такое. Мороз по коже. Теперь я многое начинаю понимать.
— После этого я ненавижу своё полное имя, — продолжает Лиза, проигнорировав мою реплику. — Каждый раз, когда кто-то называет меня «Лиза», я слышу его тошнотный голос.
Она ёжится, смотрит на свои руки. Она сидит на своей кровати такая потерянная и одинокая. Я ловлю себя на мысли, что мне хочется ее обнять. А ещё я думаю об Артеме. Как этот подонок мог шантажировать ее этим всем?
Конечно, у нас с ним взаимная неприязнь друг к другу, но я думал… я надеялся, что на самом-то деле он неплохой парень. Порядочный, по крайней мере. Выяснилось же, что я живу в одной квартире с каким-то насекомым.
— А знаешь, что хуже всего? — спрашивает упавшим голосом. — Мама знает. Но даже она не поверила мне. А может, ей просто все равно.
— Нет, — качаю головой я, — нет. Этого просто не может быть.
— Почему же? — первый раз за все это время она поднимает покрасневшие глаза на меня, она улыбается так горько, что мне хочется провалиться сквозь землю. — Когда-то она встрепенулась, решила, что не сможет жить одна, и родила меня. От донора. От незнакомого человека. Захотелось ей поиграть в мать. А через пару лет передумала. Одиночество вдруг пришлось ей по душе. А уже ничего не сделаешь, ведь есть я.