Я надеялся, что этого не случится, но он перехватывает мой взгляд и красноречиво изгибает брови. Затем играючи отдаёт мне честь и сливается с толпой пьяных подростков. Меня так и тянет отправиться в душ, как будто я только что вляпался во что-то мерзкое. Вместо этого я осушаю очередную рюмку с зелёной отравой и, морща лицо, шагаю к балкону.
Стелла обхватила себя руками, ее обнаженные плечи подрагивают от холода, но она и не думает уходить. Печальными глазами смотрит в окно. В этот момент я жалею, что я не художник. И даже не фотограф. Запечатлеть это мгновение было бы здорово.
Она вздрагивает и оборачивается, когда я с шумом распахиваю балконную дверь. Быстро прячет глаза, но я успеваю заметить в них испуг.
— Раньше ты меня не боялась.
Я застываю рядом с ней и тоже смотрю в окно. У этого парня хороший вид из окон, вот что. Он живет на одиннадцатом этаже. Я так с ним и не познакомился.
— Раньше я не была той, которая чуть тебя не убила.
— Брось. Видишь, я жив-здоров, все со мной в порядке. И Ли не в обиде на тебя.
Забрасываю крючок, хочу выудить нужную мне информацию, и, о, счастье, клюёт!
— Ты прав. Ли говорила со мной. Первая подошла, представляешь? Заверила меня, что она не злится. И Эдик… Он так орал на меня тогда, а теперь ласков со мной. Все закончилось хорошо, но…
— Нет никаких «но», — я поднимаю ладонь, чтобы дотронуться до Стеллы, но передумываю и засовываю руку в карман. — Все живы, и это самое главное.
— Говоришь, как взрослый, — хмурится Стелла. — Я чувствую себя врагом, понимаешь? Все жалеют меня, ходят на цыпочках вокруг меня, боятся лишний раз потревожить. Я чувствую себя бомбой с замедленным действием. Все знают, что рано или поздно она взорвется, но никто не знает, когда именно. А что самое страшное: я сама не знаю.
Она снова нервно крутит прядь своих волос: эта привычка так знакома мне, но я понимаю, что Стелла уже не тот человек. Я был уверен, что знаю ее, но я знал лишь малую часть, и это осознание переворачивает все вокруг с ног на голову. Стелла вдруг хватает меня за руку и крепко сжимает ее холодными пальцами.
— Я так виновата перед тобой! — горячо восклицает она. — Я знаю, правда знаю! И перед Ли я виновата. Она была так мила со мной, о, я этого не заслуживаю… Ты не представляешь, Ник, ты не представляешь…
Я крепко обнимаю ее, она плачет на моем плече, и у меня сжимается сердце. Стелла, прежняя Стелла должна вернуться. Та милая девчонка, в которую я был по уши влюблён, обязательно вернётся ко мне.
— Что бы ни случилось, — шепчу я ей на ухо, — я буду твоим другом. Потому что, я знаю, ты — хороший человек.
Она всхлипывает и прижимается ко мне сильнее.
— Но… — она шмыгает носом, отстраняется, держит меня за плечи, и я всматриваюсь в ее такие знакомые покрасневшие ярко подведённые глаза. — Но я сама больше не знаю, кто я.
Глава 52. Стелла
Это был день рождения одной из моих подружек. Она мечтала получить в подарок игрушечную газонокосилку непременно зелёного цвета. Она тараторила об этом, наверное, целый месяц. Я считала это глупым. Кому нужна дурацкая газонокосилка, когда у родителей можно попросить куклу барби или блестящее розовое платье? Родители Риты души в ней не чаяли, им не было жалко никаких денег на подарок дочери. И, конечно, она получила свою газонокосилку на день рождения.
Она была пластмассовая, кислотно-зелёного цвета, блестящая и абсолютно бесполезная. Ритка была в полном восторге. Она забыла о торте, о воздушных шарах, о гостях и вообще обо всем. Она удрала подальше ото всех и играла со своей новой газонокосилкой неподалёку от дороги с оживленным движением.
Надо сказать, что для меня то время было особенно тяжелым. Мама бросила отца несколько недель назад. Он был сам не свой, почти не разговаривал со мной, не смотрел на меня, а если и смотрел, то с раздражением. Он был со мной строг, повышал на меня голос за малейшую провинность. Я считала себя единственным в целом мире несчастным ребёнком.
Я подала эту идею Ритке. Сказала, что было бы здорово, если бы ее новая газонокосилка пересекла дорогу и осталась целой и невредимой. Она заупрямилась, начала что-то бубнить о том, что газонокосилки должны ездить по газонам, а не по асфальту, что было весомым аргументом. Но я уже не могла остановиться. Родители Риты никогда не ругали свою дочь. И я хотела увидеть, как это случится в первый раз. Я просто обязана была удостовериться, что другие дети тоже получают от родителей по первое число. И поэтому я сказала одну вещь, которой теперь не горжусь: