Я выхожу на улицу прямо в домашней одежде, хорошо хоть куртку и обувь додумалась надеть. Очки мигом запотевают. Я похожа на чучело, но это и неважно. Я хочу увидеть Ника, хочу просто обнять его и постоять так некоторое время. Но по закону подлости я натыкаюсь совсем на другого человека. И вот с ним болтать в таком состоянии мне не хочется от слова совсем.
Глава 55. Ник
Даже не знаю, с чего начать. На тусовке неведомого Владоса разговор со Стеллой получился странноватым. Она запуталась, это и дураку понятно. Однако некоторые ее слова застряли у меня в голове. Бомба с замедленным действием, так она назвала себя. А ведь эта мысль мне тоже приходила в голову. Страшное дело. Кто разберёт, что творится в ее голове? Вдруг, когда в следующий раз ее охватит прежнее безумие, она натворит что похуже?
Я общался с ней довольно долго, но так и не понял, насколько она несчастна. Ли для меня была загадкой, но Стелла? Я думал, что знаю ее, как свои пять пальцев, а оказалось, что не знаю о ней ровным счетом ничего.
Честно признаться, мне бы хотелось оставить все это за бортом и вытащить на прогулку Ли, но проблемы Стеллы не идут из моей головы. Кто, если не я, способен ей помочь?
Именно поэтому я, как конченный идиот, стою у окна ее комнаты и пялюсь на ее пустую кровать. В комнате ее нет, зато есть ее отец. Его фигура вырастает передо мной и укоризненно качает головой. Откуда он вообще взялся? Может, он все это время был там, а я и не заметил. Чувствую себя крайне неловко, но деваться некуда, он уже открывает окно:
— И часто вы такое проворачиваете, молодой человек? — усмехается он.
— Пялюсь в чужие окна? Да каждый божий день. Я, знаете ли, тот ещё псих.
Директор прикрывает глаза и поднимает брови. На его лбу появляются складки, губы плотно сжаты, но он, скорее, издевается надо мной, чем сердится.
— Извините, — бормочу я.
— Ты, может, в дверь зайдёшь?
— Да, конечно.
Некоторое время мы сидим на кухне и пьём отвратительный на вкус чай. Поучать взрослых как-то не по мне, у Ли это лучше получается. Но кроме странных высокомерных изречений о воспитании подростков, в моей голове ничего нет.
— Стелла вот-вот вернётся, ушла в магазин, — начинает разговор Антон Николаевич поникшим голосом. — После случившегося мы с ней только здороваемся и перебрасываемся привычными общими фразами.
В моей голове сразу же рисуется образ безразличного отца, полностью игнорирующего своего ребёнка. Но ведь Антон Николаевич совсем не похож на моего отца. Чего же он просто не поговорит с ней? Неужели это так сложно?
— Не знаю, что и делать, Никитушка, — вздыхает Антон Николаевич и проводит ладонью по волосам. — Она не хочет со мной разговаривать. Я не понимаю, что я делаю не так.
Значит, разговаривать с ней он пытался. И то хлеб. Только открываю рот, чтобы выплеснуть на него все, что Стелла говорила мне о нем по секрету. Думаю, что самое время раскрыть все карты, даже если при этом я буду выглядеть предателем. Но я не успеваю этого сделать, потому что мы оба слышим, как проворачивается ключ в замке и входит Стелла.
Она видит мои ботинки. Это я понимаю по ее радостному возгласу из прихожей:
— Ник!
— Мы здесь, — мягко отзывается Антон Николаевич. — Твой кавалер шастал под нашими окнами, представляешь?
Стелла заглядывает на кухню, ставит пакет с продуктами на пол и манит меня пальцем. Отца она игнорирует.
— Ладно, иди, — кивает мне директор и строит страдальческую мину.
Когда я вхожу в ее комнату, Стелла уже сидит на кровати. При виде меня она вскакивает и снова садится. Это ещё что такое?
— Я рада, что ты здесь, — улыбается она.
Я заваливаюсь в кресло-мешок и с прищуром разглядываю ее. Сегодня на ней нет косметики, и она снова похожа на ту девчонку, которую я так хорошо знаю. Даже как-то спокойно стало.
Она тем временем косится на себя в зеркало и корчится от недовольства.
— Ох, выгляжу ужасно, — она смотрит на меня извиняющимся взглядом, будто бы я пришел на показ мод и теперь смертельно разочарован.
— Да я и не на показ мод пришел.
— Да я знаю, просто… Ай, ладно! Какие дела?
Она ведёт себя странно. Просто пожирает меня глазами, даже вперёд наклонилась. Загипнотизировать хочет? Или специально дурачится, чтобы я в душу не лез?