Они с Яном друзья, и что-то я сильно сомневаюсь в том, что он не в курсе ситуации.
— Понятия не имею. Мы с Костровым уже давно вышли из того возраста, когда нам кроме девчонок больше потрепаться не о чем. Он что-то сделал, да? Я видел там цветы возле вас…
— Спроси у него сам, если хочешь.
Я закрываю тему, потому что мне неприятно сейчас об этом разговаривать.
Мирон тормозит ровно возле моего подъезда и даже вызывается проводить меня до двери, потому что «мало ли какие маньяки притаились между этажами».
— Спасибо, но не стоит, — я натянуто улыбаюсь ему. — И спасибо, что не проехал мимо. Я бы и правда там замерзла.
— Без проблем, Агата Юр… Агата, — хмыкает парень в ответ, разблокировав для меня дверь.
Еще раз киваю ему и выбираюсь из салона. Хочется снять туфли, но идти босыми ногами по выпавшему снегу пусть даже несколько метров… В общем, лучше потерпеть еще пару минут и избавиться от неудобных шпилек уже дома.
В квартиру я прокрадываюсь мышкой. Специально медленно проворачиваю ключ в замке, чтобы не привлекать внимание сестры с Тиной.
Я сажусь на пуфик в коридоре, свет так и не включаю. Даю волю слезам. Они безмолвным потоком катятся по щекам и падают на пышный подол моего не такого уже идеального платья.
— Да звуки странные говорю же, пойду проверю… — до меня долетает голос Кристины.
— Надо было нам что-то романтичное смотреть, сейчас бы так не тряслись обе, — к ней подключается сестра. — Я с тобой…
Они обе вскрикивают и подпрыгивают на месте, когда я бью по выключателю.
— Агат? А ты как здесь?.. — растерянно спрашивает Тина и подходит ко мне. — Сидишь тут в грязи, подол весь изваляла… Агата?
Она убирает мне волосы за ухо, и это становится последней каплей. Я всхлипываю, уткнувшись лбом ей в живот. Дрожь снова возвращается.
— Коть, ну ты чего? Что случилось? А ну-ка поднимайся, давай-давай, пошли отсюда. Переоденем тебя для начала и умоем. Ди, помоги, — они обе подхватывают меня под руки и уводят первым делом в гостиную, где расшнуровывают тугой корсет платья.
Дальше меня тащат в ванную, чтобы избавиться от черных потеков на лице. Глаза начинает щипать от мыла, потому что я не успеваю вовремя зажмуриться.
Девочки вручают мне полотенце и в четыре руки убирают прилипшие ко лбу и щекам пряди.
В себя я прихожу на диване с кружкой чего-то горячего внутри. Принюхиваюсь и делаю маленький глоток. Когда они успели сварить какао?
Тина с сестрой переглядываются между собой, а потом одновременно переводят взгляды на меня. Ждут, но сами ничего не спрашивают.
— Рассказывать, да? — я приподнимаю уголок рта в горькой улыбке.
— Естественно. Мы вообще тебя не ждали сегодня, напугала нас страшно. Забилась там в угол, больше похожая на привидение, — сестра накидывает плед на мои ноги и двигает ближе коробку с пиццей. — В нас все не влезло.
Дианка озадаченно хлопает ресницами, а потом берет треугольник пиццы и подносит треугольник к моему рту.
— Раз с родителями у нас не очень сложилось, то первый кусочек будет за меня.
Я опять всхлипываю, но на этот раз от заботы, которой они меня окружили.
— Начнем с того, что… — беру себя в руки. — Что я еще перед выпуском с последнего курса оказалась влюблена в одного человека…
Мой рассказ никак не приукрашен, я совершенно ничего не скрываю. Не пытаюсь как-то выгородить себя, просто выкладываю всю правду треугольника, который запутала сама.
Момент о сегодняшнем вечере дается мне трудно, я срываюсь несколько раз, когда у меня от волнения пропадает голос. Девочки меня не перебивают, только иногда задают вопросы, чтобы прояснить некоторые вещи лучше для себя.
— Вот почему в то утро на форуме ты была какая-то странная, — Тина забирает у меня пустую кружку, а через несколько секунд я замечаю в ее руках спрятанную до этого за диваном бутылку вина.
— Да… Я тогда сразу узнала Яна, но не могла просто встать и убежать посреди его выступления. Уехала я тоже из-за этого всего.
— А я все это время думала, что кто-то разбил тебе сердце, — признается Диана. — Поэтому ты ни с кем не встречаешься. Была рада, когда н появился…
Мы молчим какое-то время, но потом я разрезаю тишину своим вопросом:
— Что мне делать?
— Сейчас ты допьешь вино и ляжешь спать, а утром на свежую голову пойдешь и поговоришь с этим твоим Костровым, — резюмирует Тина. — Парню вообще ни за что досталось, ты уж прости меня, подруга. А Светлова твоего в шею гнать. Не знала, что наш декан такой редкостный мудак. Ребенка ему родить! — она ударяет себя ладонью по лбу, вскрикивая. — Пусть мозги сначала себе родит.