- Винни, не время сейчас… - она сделала попытку высвободиться из его рук, однако он и не думал вновь отпускать ее.
- Чарли, милая, что с тобой происходит? – он коснулся ее подбородка и заставил посмотреть на себя. – Что с нами происходит?..
- Я очень переживаю за Модо, Троттла и Тейлор. Может быть, им нужна наша помощь? – ей все же удалось отстраниться и отойти в сторону. – Ну что бы нам сделали эти активисты?..
- Я не об этом, - осторожно перебил он. – Я про нас. Понимаю, столько проблем навалилось, но я по-прежнему люблю тебя и очень скучаю. Уже и не вспомню, когда мы с тобой были одни…
Лицо Чарли, до этого серьезное и сосредоточенное, слегка смягчилось, а на губах даже появилось некое подобие улыбки. И хотя Винни чувствовал, что она сейчас совершенно не готова выяснять отношения, все же решил идти до конца, раз уж завел этот разговор, воспользовавшись моментом.
- Винни, но мы здесь не для того, чтобы… - начала она, но осеклась и, глубоко вздохнув, опустила глаза. – Прости… Слишком много всего произошло, - она вновь посмотрела на него. – Не думай, что для меня не важны наши отношения. Просто сейчас, когда Троттл до сих пор в опасности, а Модо…
Он вновь оказался рядом и взял ее за плечи. Сейчас как никогда ему хотелось остаться с ней, отгородиться от всего мира, который так ждал их и молил о спасении, но именно в этот момент для него не было никого и ничего важнее Чарли, такой красивой, такой хрупкой и в то же время такой сильной и смелой.
- Я люблю тебя, милая. Ты даже не представляешь, как сильно… - прошептал он и потянулся к ее губам.
Почувствовав ответное движение, он пылко прильнул к ним, упиваясь их нежностью и вкусом.
- Ох, Чарли… - он собирался немедленно перейти к более решительным действиям, так как уже не в силах был остановиться и совершенно не мог ей позволить вновь метаться по комнате, тревожась и переживая.
- Винни, что ты творишь?
Возможно, это был возглас возмущения, но довольно слабый и явно противоречащий ее истинным желаниям, поэтому он уверенно взялся за пуговицы на ее рубашке и ловко расстегнул одну за другой, явив своему взору ее прелестную грудь, которую видел в последний раз тысячу лет назад – не меньше.
Она оставила свои попытки к сопротивлению. Взывать к благоразумию было бесполезно, да и не хотелось. В конце концов, Винни прав. Они нужны друг другу, и если не сейчас, то когда?
К реальности их вернул телефон, зазвонивший, казалось, где-то в параллельной вселенной. Встрепенувшись, Чарли резко отпрянула от Винни, ее затуманенный страстью взгляд быстро обрел ясность, и она посмотрела туда, откуда доносился звук.
Винни совершенно не был готов ее отпускать, но она не спрашивала. Метнувшись к окну, она схватила лежавший на подоконнике мобильный и поднесла к уху, другой рукой поспешно поправляя одежду. Винни с тоской наблюдал за ее действиями. Принятие действительности давалось нелегко.
- Модо… - выдохнула Чарли. – Где ты? Что случилось?
Несколько секунд она внимательно слушала, при этом ее выразительные изумрудные глаза раскрывались все шире, и Винни заподозрил неладное.
- Что он говорит? – не выдержал он и подошел ближе, чтобы иметь возможность слышать все, что происходило на том конце. – Вот черт! – невольно вырвалось у него, когда Модо закончил и положил трубку.
- Нужно ехать, - сказала Чарли, быстро застегнула оставшиеся пуговицы и заправила рубашку в джинсы. – Я чувствовала, что не стоило покидать город.
Винни молчал. Он хотел согласиться с ней, кивнуть или хотя бы просто последовать за ней к выходу, но не шевельнулся. Он все еще был с ней, как несколько минут назад, до звонка Модо, касался ее кожи, гладил ее волосы, целовал губы. Он не хотел, был не в силах отпустить этот прекрасный, волнительный и такой долгожданный момент…
- Винни, так мы едем? – Чарли выглядела рассерженной.
- Да, конечно, - словно выйдя из транса, он тряхнул головой и поспешил на улицу, где их ожидал еще не успевший остыть красный спортивный байк.
***
Тихо стрекотал вентилятор, гоняя по комнате душный июньский воздух, а он, подавшись вперед, в третий раз за последние десять минут просматривал в телефоне одни и те же видеозаписи. Это была его любимая сцена, отражавшая все самое лучшее, что было в Тейлор Хилл.
Он дождался нужного момента и остановил кадр с увеличенным изображением Тейлор, покидавшей радиостанцию. Это было сразу после той ночи, когда он избавился от пьяного болвана, который работал с ней. Он слишком явно начал проявлять к ней свой интерес. И поплатился. Ее лицо выражало целую гамму чувств. Наиболее возбуждающим был страх - ему уступали даже боль и смирение. Такая ранимая и испуганная, отличный материал для него, своего ваятеля.
Он проглотил оставшийся в бокале виски. В ее баре хранился довольно неплохой алкоголь. Наверное, остался от прошлой жизни. Видимо, ее бывший дружок любил заложить за воротник. Нужно не забыть вернуть бокал на место, тщательно его вымыв. Не стоит оставлять следов.
Скоро. Скоро она будет принадлежать ему. Кулон был подарком для нее. Она станет подарком для него.
Он откинулся назад в кресле, рисуя в воображении, как это случится. Она с ума сойдет, когда поймет, что происходит. Он представил себе выражение ее лица. Сначала на нем отразится изумление, потом страх и, наконец, настоящий ужас.
Как давно он мечтал об этом.
Тейлор Хилл. Долбаная сучка. Как она могла отвлечься от его игры и переключиться на этих отвратительных, мерзких гадов? Конечно, он видел утренние новости, видел, как она выступала защитницей этих чудовищ. Интересно, который из них наведывался к ней?
Он не видел его лица, но подозревал, что он – один из этих… Однако таинственный байкер, наносивший визиты Тейлор, вдруг неожиданно исчез – как раз тогда, когда у него было все готово для того, чтобы навсегда его отвадить от ее дома. Тогда у него даже закралась мысль, что Тейлор сама его прогнала, но, судя по всему, это оказалось совсем не так.
«Любишь милых домашних зверьков? – думал он, убирая в карман телефон. – Будут тебе зверьки. Все для тебя, милая Тейлор. Я знаю, как ты любишь подарки. Когда ты будешь моей, я завалю тебя ими. Кулон – это только начало… Кстати, где он?»
Он поднялся и приблизился к комоду, где знал наперечет все вещи, которые в нем хранились – нижнее белье, купальники, косметика и украшения. В шкатулке с украшениями кулона не оказалось.
«Куда ты дела кулон, сука?!» - он с силой задвинул ящик и огляделся.
В комнате больше не было места, где она могла бы хранить его подарок. Он знал это совершенно точно. Что она с ним сделала? Выбросила? Она должна была носить его, не снимая!!! Как символ того, что она принадлежит ему.
На стене висела фотография, возле которой он мог подолгу стоять и любоваться ее юным личиком. Она была сделана как раз тогда, когда он только устроился работать в школу Уокигана и когда впервые ее увидел.
«Маленькая дрянь… Спесивая сучка. Вот кем ты была, Тейлор Хилл», - думал он, глядя на фото и чувствуя, как в нем вспыхивает знакомая злоба. – Ты была слишком хороша для этих сосунков, с которыми ты прогуливалась по школьному двору и которым позволяла себя лапать в темных углах, считая это романтичным. Как его звали? Питер, кажется… Питер ”Dog” Сандерс, капитан баскетбольной команды. Какое несчастье. Он случайно оказался жертвой грабителя, и его жизнь, такая короткая, внезапно оборвалась в глухой подворотне. Псине – пёсья смерть…»
Он коснулся пальцами ее улыбающегося лица, и ему захотелось навсегда стереть с него эту улыбку.
- Ты была рождена для меня, Тейлор Хилл, - обратился он к фото. – Ты не понимала этого тогда, в школе, когда я несколько раз пытался сблизиться с тобой, не понимаешь и сейчас. Ты насмехалась надо мной, как и над теми несчастными, которые были в тебя влюблены. Ты делала это при своих тупых подружках, которые, в отличие от тебя, с удовольствием навещали меня в радиорубке, разумеется, вовсе не ради общения. А ты считала меня таким же кретином, как этих желторотых юнцов. Но разве ты могла сравнивать меня, взрослого мужчину, с этими малолетками? Я мог бы дать тебе все, бросить мир к твоим ногам, Тейлор Хилл. И я сделаю это сейчас…Но прежде ты будешь страдать.