Выбрать главу

Алекс Райт засмеялся и хлопнул своего шофера по плечу.

— Я знаю, что всегда могу рассчитывать на тебя, Джим. А теперь уезжай отсюда. У этого патрульного целая книжка штрафных квитанций, и он направляется прямо сюда.

100

Это был редкий случай: Сьюзен закончила свою передачу и вернулась в приемную за полтора часа до прихода первого клиента, назначенного на два часа. Дополнительное время было роскошью, к которой она не привыкла.

Это время она провела за изучением дела, собранного по итогам прошедшей недели. Среди материалов фигурировали памятные вещи Регины Клаузен из ее круиза на «Габриэль», такие же памятные вещи Кэролин Уэллс из круиза на «Сигодиве» и фотографии бирюзового кольца Тиффани, присланные Питом Санчесом.

Увы, сколько она их ни изучала, они не открыли ей ничего нового.

Наконец Сьюзен прослушала фрагменты записей трех передач на прошлой неделе: разговор с Кэролин Уэллс, позвонившей в понедельник, и два разговора с Тиффани Смит — во вторник и в среду. Сьюзен внимательно вслушивалась в голос Кэролин, такой расстроенный, выдававший боязнь оказаться замешанной в скандале. А Тиффани в среду так извинялась за то, что позвонила во вторник и пренебрежительно отозвалась о подаренном ей бирюзовом колечке…

Сьюзен внимательно прослушала пленки, но и здесь ничего нового не услышала.

Она попросила Дженет отложить заказ ленча до часа дня. В половине второго Дженет вошла к ней в кабинет с обычным пакетом для завтрака. Она напевала себе под нос «Ты мне принадлежишь».

— Доктор Чандлер, — сказала она, помещая пакет с завтраком на стол Сьюзен, — эта песенка вертелась у меня в голове все выходные, никак не могу от нее избавиться. Она меня с ума сводила, потому что я не могла припомнить все слова: пришлось позвонить матери, и она мне все пропела от начала до конца. Вообще-то хорошая песенка.

— Да, хорошая, — рассеянно согласилась Сьюзен, открывая бумажный пакет и вынимая картонный контейнер с супом. Это оказался гороховый суп-пюре, который она терпеть не могла, и Дженет знала, что она терпеть его не может.

«В следующем месяце она выходит замуж и уезжает в Мичиган, — напомнила себе Сьюзен. — Не стоит поднимать шум. Все проходит, и это пройдет».

Без всякого приглашения Дженет запела «Ты мне принадлежишь» со словами:

Любуйся пирамидами на берегу Нила, Встречай рассвет на тропическом острове, Сходи на восточный базар в старом Алжире…

Сьюзен внезапно позабыла о своем раздражении из-за супа.

— Остановитесь на минутку, Дженет, — попросила она.

Дженет смутилась.

— Извините, что я мешаю вам своим пением, доктор.

— Нет-нет, вы мне совсем не помешали, — заверила ее Сьюзен. — Но, пока я вас слушала, мне пришли в голову кое-какие мысли по поводу этой песни.

Сьюзен вспомнила об информационном бюллетене с «Габриэль», в котором Бали был назван «тропическим островом», и о почтовой открытке с видом открытой площадки ресторана, где один из столиков был обведен кружком.

С ощущением обреченности, поселившимся где-то под ложечкой, Сьюзен поняла, что кусочки головоломки становятся на место. Да, кусочки становились на место, но она по-прежнему не могла вычислить, кто же ими манипулирует.

«Уэн» — или Оуэн — хотел прогуляться с Кэролин Уэллс по городу Алжиру. «Сходи на восточный базар в старом Алжире».

— Дженет, вы не могли бы спеть все до конца? — попросила она. — Прямо сейчас.

— Если хотите, доктор. Певица из меня, конечно, никакая, вы уж извините. Так, сейчас… Да, вспомнила.

Облети океан на серебристом лайнере…

«Три года назад Регина пропала, побывав на Бали, — лихорадочно соображала Сьюзен. — Два года назад это могла бы быть Кэролин — и не исключено, что кто-то другой был принесен в жертву вместо нее — в Алжире. В прошлом году, возможно, он познакомился с женщиной в самолете, а не на круизном судне. А что было раньше? — спросила она себя. — Вернемся назад. Встретился ли он с какой-то женщиной четыре года назад в Египте? Это укладывается в схему».

— «Войди в джунгли, пронизанные дождем…» — распевала Дженет.

«Вот строчка для жертвы, намеченной на этот год, — подумала Сьюзен. — Для новой женщины, еще не подозревающей, что убийца уже предназначил ее на заклание».

«Но помни, пока не вернешься домой…»

Дженет явно наслаждалась ролью солистки. Она придала голосу жалобно-завывающую интонацию, допевая куплет: